Философия права

Однако и это не более, как односторонний момент в определении воли. Чисто отрицательная неопределённость сама есть известное определение, в противоположность многообразному частному содержанию. А потому отрицание всякого определения ведет к отрицанию самого этого неопределённого состояния. Оно выражается в том, что воля стремится из состояния неопределённости перейти в состояние определения, то есть из потенциального состояния в деятельное. И это опять факт, который нельзя отрицать. Человек может всю свою жизнь оставаться в состоянии неопределённости, как делают факиры; но это противоречит истинной его природе, которая стремится к деятельности. Вследствие этого он по внутреннему побуждению переходит из потенциального состояния в деятельное. И это, так же как первое, есть акт свободы. Человек действует потому, что он этого хочет. Он сам себя определяет к действию. Эта способность самоопределения, составляющая само существо свободы, неразрывно связана со способностью отрешиться от всякого частного определения. Это две стороны одной и той же силы, которая собственной внутренней деятельностью переходит от определения к неопределённости и от неопределённости обратно к определению, оставаясь всегда тождественной с собой. Эта сила есть сам разум как практическое начало, или как разумная воля. Существо разума состоит именно в том, что он от частного возвышается к безусловно общему и от безусловно общего опять переходит к частному. В приложении к практической области это и даёт двоякое определение свободы, отрицательное и положительное; первое есть независимость, второе есть самоопределение.

Но определяясь к действию на основании своего хотения, практический разум неизбежно снова подпадает под влияние внешних ему определений, от которых он первоначально отрешился. Однако отношение тут получается иное. На первой ступени он сам сливался с этими определениями и чувствовал себя частью окружающего его целого. Теперь же, с развитием сознания своей независимости, или свободы, он противополагает их себе как внешний для него мир, имеющий свои законы, независимые от воли, так же как и воля от них независима. Между тем, определяясь к действию, он должен действовать именно на эти чуждые ему определения, а потому он неизбежно подчиняется господствующим в них законам, которые он не в состоянии изменить. При таких условиях ему остаётся только выбор между различными, данными ему извне, определениями. От него зависит, которое из них он признаёт своим. Этот момент есть то, что называется произволом. И он составляет явление свободы, но свободы, противополагающей себя внешним определениям, а потому ими ограниченной и не имеющей на них иного влияния, кроме выбора. Это то состояние, в котором фактически находится большинство людей.

Однако и это отношение не соответствует высшей природе разумного существа. Недостаточно, чтобы свобода проявлялась в произвольном выборе между различными внешними для неё определениями. Надобно, чтобы самый выбор определялся разумным началом. Действуя во внешнем мире, воля должна оставаться свободной, то есть, с одной стороны, сохранять свою независимость от внешних определений, а с другой стороны, определяться по собственному внутреннему побуждению и на основании собственных, присущих ей разумных начал. Она должна властвовать над своими действиями и над своими определениями. Таков высший идеал свободы. Гегель справедливо замечает, что истинное существо свободы состоит не в одной только отрицательной неопределённости и не в одних только произвольных определениях, а в переходе от одного к другому по собственному внутреннему побуждению.

Этим определяется и отношение свободы к содержанию деятельности. Свобода есть собственно формальное начало, а потому изложенными определениями исчерпывается её сущность как таковой; но высшая её ступень, согласие внутренних определений с внешними достигается тем, что внутреннее содержание переносится на внешний мир, и, наоборот, внешние определения подчиняются внутреннему содержанию. Что же это за внутреннее содержание и каково его отношение к внешнему?