Философия права. Учебник для вузов

Утвердившаяся в условиях социализма тоталитарная система как тип и форма организации коммунистической партийно-политической власти — это не этатизм, не чрезмерное развитие государственного начала, как нередко считают, а нечто прямо противоположное — тот крайний антиэтатизм и антиюридизм, который подменил надлежащие государственно-правовые формы и принципы организации и осуществления публичной власти и препятствовал их возникновению.

Неверные представления по этому кругу вопросов (смешение всякой политизации общества с его "огосударствлением", отождествление любой сильной власти с государственной, приказных функций — с правотворчеством, тоталитаризма — с этатизмом и т. д.) связаны, в конечном счете, с непониманием и игнорированием сущности и смысла внутреннего суверенитета государства, т. е. того, что государство — это суверенная (верховная, всеобщая и правовая) форма организации и осуществления публично-политической власти.

Тоталитаризм во всех его вариантах и проявлениях — это как раз отрицание данного принципа суверенности государства, подмена государственных форм и внутренне, необходимо связанных с ними всеобщих правовых норм, процедур и т. и. иными (экстраординарными, опирающимися на прямое насилие или угрозу его применения) политико-властными структурами, институтами, нормами. Свою неполноценность тоталитаризм как узурпация и извращение суверенной власти компенсаторно прикрывает выхолощенными, по преимуществу вербальными конструкциями и формами, имитирующими государственно-правовой порядок. Но эта внешняя государственноправовая атрибутика (все эти традиционные государственные названия партийно-властных учреждений, юридические наименования принудительных актов и т. д.) не меняет сути дела. И именно тоталитаризм, а не этатизм, как ошибочно принято считать, является радикальным отрицанием права и государства, прав и свобод личности, независимости гражданского общества, которое полностью политизируется, лишается самостоятельности, разрушается и "поглощается" тоталитарной системой.

Тоталитарная система реального социализма оказалась несовместимой со свободой, правом, государственностью. Так называемое "отмирание" государства и права при "полном коммунизме", предсказанное марксистско-ленинской идеологией, на самом деле предстало как отрицание действительных государственно-правовых норм и институтов (включая и разделение властей) уже при социализме и их подмена приказными актами и карательными учреждениями пролетарскокоммунистической диктатуры. Реальная политическая власть оказалась безраздельно у коммунистической партии, а разного рода квазигосударственные формирования (представительные, исполнительные и судебные) полностью зависели от партийных решений и носили фасадный характер.

Руководящая роль коммунистической партии в системе диктатуры пролетариата исключала саму возможность разделения властей. Здесь, как, впрочем, и в других отношениях, социалистическая практика полностью опиралась на коммунистическую доктрину. Так, уже Маркс в своем анализе опыта Парижской коммуны обосновывал необходимость соединения в одном учреждении законодательной и исполнительной власти[582]. Это положение защищал и Ленин: "Коммуна должна была быть не парламентским учреждением, а работающим, в одно и то же время законодательствующим и исполняющим законы"[583].

Диктатура пролетариата (с ее антипарламентаризмом, отсутствием разделения властей, отрицанием прав человека, господством силовых норм и т. д.), согласно марксистско-ленинской доктрине, должна была сохраниться до "полного коммунизма". Другой "государственности" для социализма, кроме партийно-классовой диктатуры, этой доктриной не предусматривалось.

Чтобы освободиться от дискредитированного в условиях сталинского террора понятия "диктатура пролетариата", в начале 60-х годов правящей коммунистической партией было выдвинуто положение о переходе от диктатуры пролетариата к общенародному государству. Однако как само это положение, так и его закрепление в брежневской конституции 1977 г. носили декларативный характер, поскольку оставались нетронутыми по существу все прежние базисные и надстроечные структуры диктатуры пролетариата во главе с монопольно правящей КПСС.

Эти структуры партийно-политической диктатуры (под названием "административно-командная система") фактически сохраняли свою силу и позиции также и в годы перестройки, пока под 3 напором демократических сил не оказались вынужденными пойти на ряд уступок: первые, относительно свободные выборы в Советы, частичная реформа высших представительных и исполнительных органов, формирование (правда, не вполне демократичным образом) постоянно действующего Верховного Совета СССР, введение института Президента СССР (соответственно — Верховных Советов и президентов в союзных республиках), некоторые, весьма незначительные изменения в судебной системе, отмена конституционного положения (ст. 6 Конституции СССР 1977 г.) о руководящей; и направляющей роли КПСС.