Философия права

Содержание храбрости как умонастроения заключается в истинной, абсолютной окончательной цели в суверенности государства. Действительность этой окончательной цели как дело храбрости имеет своим опосредствованием пожертвование личной действительностью. Этот образ заключает в себе поэтому суровость величайших противоположностей, а само отчуждение он содержит в себе как существование свободы; он заключает в себе, далее, величайшую самостоятельность для-себя-бытия, существование которого вместе с тем имеет место в механичности внешнего порядка и служения, он заключает в себе полнейшее послушание и отказ от собственного мнения и рассуждательства, значит, отсутствие собственного духа и вместе с тем моментально сказывающееся интенсивнейшее и многоохватывающее присутствие духа и решимость; он заключает в себе самые враждебные и самые личные действия, направленные против индивидуумов при полнейшем безразличии и даже хорошем отношении к ним как к индивидуумам.

Примечание. Ставить на карту свою жизнь, разумеется, более достойно, чем лишь страшиться смерти, но это все же – только нечто отрицательное и само по себе не имеет поэтому значения и ценности; только положительное, только цель и содержание сообщает этой сме_{348}лости ее значение; разбойники, убийцы, т.е. люди, преследующие преступную цель, искатели приключений, преследующие цель, созданную ими в своем мнении, и т.п. тоже обладают этой смелостью, тоже рискуют своей жизнью. – Принцип современного мира, мысль и всеобщее, придал храбрости высшую форму, в которой ее проявление кажется более механичным и делом не данного особенного лица, а лишь членов целого, равно как и она сама представляется направленной не против отдельных лиц, а вообще против враждебного целого, и таким образом личная храбрость представляется не личной. Поэтому не случайное изобретение огнестрельного оружия превратило чисто личную форму храбрости в более абстрактную, а, наоборот, принцип современного мира изобрел это орудие.

§ 329

Свою направленность во вне государство получает благодаря тому, что оно представляет собою индивидуальный субъект. Его отношение к другим государствам составляет прерогативу княжеской власти, единственно лишь которой и непосредственно принадлежит поэтому право командовать вооруженными силами, поддерживать сношения с другими государствами через посредство послов и т.п., объявлять войну и заключать мир и другие трактаты.

Прибавление. Почти во всех европейских странах индивидуальной вершиной является княжеская власть, которой надлежит заботиться о внешних сношениях. Там, где существуют сословные учреждения, может возникнуть вопрос, не должны ли объявлять войну и заключать мир сословия, и, во всяком случае они будут оказывать значительное влияние, в особенности, в отношении денежных средств. В Англии, например, нельзя вести непопулярную войну. Но если утверждают, что князья и кабинеты больше поддаются влиянию страсти, чем палаты представителей, и потому возникает стремление передать в руки последних решение вопроса о войне и мире, то нужно сказать, что часто целые народы бывают охвачены энтузиазмом и страстью еще больше, чем их князья. В Англии не раз весь народ настаивал на ведении войны, и министры были в известной степени вынуждены вести ее. Популярность Питта создалась потому, что он сумел угадать то, чего хотела тогда нация. Лишь позже остывшее сознание сообразило, что война была бесполезна и ненужна и что она была начата без верного расчета средств к ее ведению. Государство, кроме того, находится в сношениях не только с одним другим государством, _{349}а со многими, и запутанность отношений приводит к таким щекотливым положениям, что лишь сверху можно трактовать их надлежащим образом.

В. Внешнее государственное право

§ 330

Внешнее государственное право исходит из взаимоотношений самостоятельных государств; отсюда то, что в нем есть в себе и для себя, получает форму долженствования, потому что его действительность зависит от различных суверенных воль.