Философия психологии. Новая методология

К этому же нужно прибавить и те терминологические конфузы, которые постоянно преследуют современных исследователей. Они все чаще называют разными именами одни и те же феномены, а в результате не могут интегрировать свои данные в единые теоретические схемы. При этом еще возникает иллюзия, что мы знаем много, все больше и больше, а на поверку оказывается – мы говорим об одном и том же, но разными словами. Хороший пример тому – психология и психотерапия. Давайте задумаемся: мы имеем одного человека и – более тысячи школ и направлений, описывающих его психическую деятельность! Как это возможно? Только по одной причине – из-за терминологической путаницы. Материала на все лады и вкусы – океан, а эффекта – пшик. Что уж говорить в таком случае о междисциплинарных дискуссиях!

Вот почему именно сейчас наука нуждается в новой методологической модели, по сути – новом гносеологическом остове, который, с одной стороны, позволит «расширить» возможности «узкого специалиста», а с другой стороны – даст возможность интегрировать знания науки в целостную, непротиворечивую систему, преодолев терминологические и не только терминологические внутри – и междисциплинарные препоны.

Именно такой подход и пытается реализовать новая методология (психософия).

2. Что такое психософия?

Психософия – это новая методология, которая основана не на результатах работы психического аппарата человека, то есть не на каких-то положениях, обеспеченных психологическим опытом, но на самом феномене этой работы; в основе ее – сущность самого психологического опыта. При этом, когда речь идет о психологическом опыте, нужно думать не о переживаниях человека, а о том, что весь мир, явленный ему, и есть этот его, человека, психологический опыт. Ничем, кроме психологического опыта, мы не располагаем и располагать не можем.

Психософия рассматривает психологический опыт человека целостно. То есть не человека, изъятого из мира, оторванного от фактического его существования, помещенного в абстрактную идеальную пробирку, стерильную лабораторию (пусть и существующую лишь в голове исследователя), а человека в его непосредственной, живой взаимосвязи с миром. Психософия, таким образом, не является каким-то частным знанием, освещающим какую-то отдельно взятую часть мира, но создает универсальную базу для целостного знания о человеке и его знании о мире.

Мир рассматривается психософией как, условно говоря, «сделанный» и «делаемый» человеком. Поскольку мир дан нам лишь через психический опыт – «невооруженный глаз» и «глаз вооруженный», воспринимаемое и мыслимое, – то думать о нем – о мире – иначе, отставив человека с его психическим аппаратом в сторону, было бы во всех смыслах неправильно. Думать же о человеке, «отрезая» от него действительность, им же перманентно созидаемую, и вовсе безумие.

В этом правиле – нет мира без человека и человека без мира – и заключается особенность психософического подхода.

Новая методология, созданная психософией, по сути – методология открытых систем. Она описывает открытые системы и за счет гибкости, несодержательности своих конструкций готова воспринять любой новый, «неожиданный» факт, не обрушившись под его «натиском». Последнее – то есть счастливое обретение фактов, противоречащих основным положениям той или иной теории, – как известно, регулярно травмирует как точные, так и гуманитарные науки. Новая методология устроена так, что подобные кризисы и картезианские перевороты в ней попросту невозможны – логика структуры научного знания другая.

С другой стороны, знание должно, просто обязано быть технологичным, иначе оно бесполезно. Однако технологичность может быть только естественной, в противном случае эта технологичность – иллюзорна. Как изучение физиологии органов на умерщвленном предварительно «препарате». Система – это нечто большее, нежели простая сумма ее частей, а значит, если она действительно «живая», а не искусственный муляж, она должна «рождать» новое. В этом-то и состоит действительная технологичность научного знания: не описывать систему, а видеть ее в развитии.

Поскольку же нам не дано другого познания, кроме психологического опыта, то есть мы всегда имеем дело с результатами работы психического аппарата, следовательно, познание этого психического аппарата в целом и позволяет обеспечить достоверность познания. Психософия, обеспечивая последовательность анализа, дает нам непретенционный взгляд на действительность, которая представляется теперь не какой-то не зависимой от нас «объективностью» (относительно которой всегда будет непонятно – доступна она для познания или нет), а реальностью, которую человек способен познавать, но несколько по-иному, в сравнении, например, с растением, клеткой или квантом.