ФИЛОСОФИЯ РЕЛИГИИ

Объективность, которую имеет это чистое Я, которая выступает для него как ему соответствующая, - это не его природная воля, но также и не мир, а соответствующая ему объективность есть лишь всеобщая сущность, Единый, который не наполнен в себе, которому противостоит всякое наполнение, мир.

Сознание этой противоположности, этого разрыва Я и природной воли есть сознание бесконечного противоречия. Это Я непосредственно связано с природной волей, с миром и в то же время отталкивается от него.

Это - бесконечная боль, страдание мира. Примирение, которое мы до сих пор находили на этой точке зрения, является лишь частичным и потому неудовлетворительным. Уравновешение Я в себе самом, которое имеет место в стоической философии, где Я знает себя как мыслящее и его предметом является мыслимое, всеобщее и это для него - абсолютно Все, истинная сущность, где, следовательно, всеобщее имеет для него значимость как нечто мыслимое и значимо для субъекта как положенное им самим, - это примирение является лишь абстрактным, так как вне этого мыслимого оказываются все определения, оно ость лишь формальное тождество с собой. На этой абсолютной точке зрения не может и не должно иметь место такое абстрактное примирение; природная воля тоже не может удовлетвориться в себе, ибо природная воля и состояние мира недостаточны для нее, постигшей свою бесконечность. Абстрактная глубина противоположности требует бесконечного страдания души и тем самым примирения, которое столь же совершенно.

Это самые высокие, самые абстрактные моменты, противоположность является наивысшей. Обе стороны суть противоположность в ее наисовершеннейшем всеединении, в ее наиболее внутреннем, в самом всеобщем противоположности в наибольшей глубине. Но обе стороны являются односторонними: первая сторона содержит боль, абстрактное смирение; здесь наивысшее - это несоответствие субъекта всеобщему, раздвоение, разорванность, незаполненность, неуравновешенность, - точка зрения противоположности бесконечного, с одной стороны, и прочной конечности - с другой. Эта конечность есть абстрактная конечность: то, что здесь оказывается моим, выступает лишь как зло.

Эта абстракция имеет свое дополнение в другом это мышление в себе самом, мое соответствие самому себе, то, что я удовлетворен в себе самом, могу быть удовлетворенным в себе самом. Но для себя эта другая сторона столь же одностороння, она есть лишь утвердительное, утверждение себя в себе самом. Первая сторона, подавленность, является лишь отрицательной, лишена утверждения в себе; вторая должна быть этим утверждением, удовлетворением себя в себе. Но это мое удовлетворение в себе есть лишь абстрактное удовлетворение путем бегства из мира, из действительности, путем бездеятельности. Поскольку это бегство из действительности, оно также бегство из моей действительности, не из внешней действительности, а из действительности моей воли.

У меня не остается действительность моей воли, не остается Я как этот субъект, исполненный воли, но у меня остается непосредственность моего самосознания, остается это самосознание, правда совершенно абстрактное, но в нем содержится последний предел глубины, и я удержался в ней.

Это не абстрагирование от моей абстрактной действительности во мне или от моего непосредственного самосознания, от непосредственности моего самосознания.

Следовательно, на этой стороне преобладает утверждение без отрицания односторонности непосредственного бытия. Там односторонним является отрицание.

Эти два момента содержат потребность в переходе.

Понятие предшествующих религий очистилось до этой противоположности, и, поскольку эта противоположность явила и изобразила себя в качестве существующей потребности, это выразилось в словах: «Когда пришла полнота времен» (101), то есть налицо дух, потребность духа, указывающего на необходимость примирения.

у) Примирение. Глубочайшая потребность духа состоит в том, чтобы противоположность в самом субъекте была заострена до ее всеобщих, то есть самых абстрактных, крайностей. Отсюда это раздвоение, эта боль. Благодаря тому что обе эти стороны не распались, а это противоречие имеет место в одном [субъекте], субъект раскрывается в то же время как бесконечная способность к единству, он может выдержать это противоречие. Он обладает формальной, абстрактной, но бесконечной энергией единства.

Потребность удовлетворяется сознанием примирения, снятия, ничтожности противоположности, сознанием того, что эта противоположность не есть истина, что единства можно достичь посредством отрицания этой противоположности, то есть что существует острая потребность в мире, в примирении. Примирение есть потребность субъекта, она заключена в нем как бесконечно едином, тождественном с собой.

Это снятие противоположности имеет две стороны.