Философия упадка. Здесь научат самому дурному

В чем ошибка этого рассуждения? В том, что хотя мелкие преступления могут повлечь за собой более крупные, это не делает все преступления одинаковыми. Преступления не существуют сами по себе, они находятся внутри некоторой системы, где действительно из одного преступления может произойти невольно другое. Поэтому настоящая задача совести, которую де Сад не понял, – не удержать человека от преступления, потому что тогда можно удержать человека и от слишком рискованного смелого поступка, но показать, в какой точке, в каком моменте работы этой машины преступлений ты сейчас находишься, и как ее затормозить.

Де Сад критикует несколько упрощенную этику Просвещения, в которой человек добр по природе и может сначала отказаться от больших преступлений, а потом и от малых, тем самым воспитав в себе постепенно несомненное добро. Де Сад показывает, что граница между малыми и большими преступлениями зыбкая, и потому мы должны говорить не о воспитании в себе добра, а о внимании к нюансам общественной жизни. Мы должны воспитывать в себе не чувство вины, но особое социальное чувство, показывающее, где за какими-то нашими отдельными поступками могут последовать бедствия для многих. Де Сад – структуралист, его интересует всегда не отдельное преступление, а та структура, в которой общество допускает, покрывает или лицемерно оправдывает преступления.

Его наука безнравственности требует оправдывать любые преступления тем, что мы знаем не о самих преступлениях, а об их последствиях. Мы воспринимаем как бы их эхо, а не само их содержание. Это, конечно, пародия на тезис философов-сенсуалистов, таких как француз Пьер Гассенди (1592–1655) и британец Джон Локк (1632–1704), что мы воспринимаем только чувственные отзвуки вещей, а сущность вещей оказывается той же, что и наша сущность, и не может быть познана, а может только утверждаться как «бытие» вообще. Если все впечатления равны вещам и даже ценнее вещей для познания, то преступления всегда относятся не к нам, а к тому, кто воспринимает их более остро, чем мы. Мы за них не отвечаем, а отвечают те, кто воспринял их близко к сердцу: