Философия войны

Если это произойдет, можно будет говорить в принципе о некоем политическом перевороте. Ведь армия тогда действительно превращается в ключевой институт воспитания политической элиты. Например, можно просто запретить занятие государственной службой тем, кто не служил в армии, кроме специальных исключений. Человек должен доказать, что он не мог по разным причинам отслужить. Далее, можно ввести льготы при оплате обучения. Иные вещи. Но, я уверен, это изменит отношение к армии. Когда армия элитна, люди совершенно иначе относятся к службе в ней. То есть надо провести систему мероприятий, в основе которой должно стоять изменение системы комплектования ВС.

Игорь ЯДЫКИН:

— В формировании элитности воинской службы, наверное, свою роль должны сыграть СМИ. За последние пятнадцать лет общество по отношению к армии прошло путь от ненависти до любви. Поисти-не, нашей армии нужно воевать, чтобы заслужить уважение к себе?

Михаил ЛЕОНТЬЕВ:

— Что мы сейчас будем обсуждать наши СМИ, которые, как часть нашего общества, больнее армии на голову. И которые только начинают, надеюсь, выходить из глубочайшего кризиса. Естественно, рыба тухнет с головы. А головой всегда были СМИ. И то, что у СМИ в отношении к армии произошли очень серьезные изменения, есть минимально необходимая предпосылка к тому, что что-то можно сделать. Потому что раньше шла просто травля, натуральная травля. Причем эта травля началась именно тогда, когда армия стала воюющей. До этого было просто презрительное отношение. Затем произошел момент, когда общество наше поняло, что оно теряет государство и вообще может потерять все, включая жизнь. Этот момент, который был отмечен сначала, между прочим, в Югославии (за что спасибо американцам), а потом — второй Чечней, за что спасибо чеченам. То есть в результате неких обших воздействий на периферии российского общества (потому что Чечня — в общем-то не центр) оно восстановило некоторые элементы инстинкта самосохранения. Что автоматически вызвало изменения в отношении к армии.

Но пока результаты этих изменений не проявляются ни в чем. Толп добровольцев в военкоматах мы не видим. И это опять же естественно. Потому что процессы, о которых я говорил, не изменились и продолжаются дальше. То есть общество в большей степени изменило отношение к армии, чем государство.

Если говорить объективно, и не только с точки зрения деклараций, в значительной степени вполне искренних, государство относится к армии точно так же, как относилось раньше. Именно на подобном отношении построена вся логика нынешних реформ: на инерции отношения государства к армии как к какой-то обузе. Раньше плевали, теперь жалко. Офицеры без квартир! Жалко. Президент приезжает, скажем, в Североморск, и его охватывает потрясение от увиденного. Но это не влияет пока на логику отношения государства в целом к проблемам ВС. Если можно не финансировать заложенный в бюджет убогий оборонный заказ, его и не финансируют. И за это еше никого не «шлепнули»! Тогда о какой реформе можно говорить?! Есть несколько конкретных людей. Их можно «отловить» и посмотреть прямо в глаза. Они ходят, сидят в креслах и совершенно не боятся, что им что-то будет за невыполнение бюджета.

Есть устоявшееся мнение, что мы не можем строить новую армию до тех пор, пока не определим свое место в мире. Это соответствует действительности до той степени, что, если мы еще будем столько же определяться, нашего места в мире просто не будет. Есть некоторые страны, перед которыми такие вопросы не стоят. Я, например, не понимаю, зачем чехам армия? Это страна, которая систематически сдается без единого выстрела,

Сергей МАРКОВ, директор Института политических исследований:

— И тем самым сохраняет прекрасные архитектурные ансамбли...

Михаил ЛЕОНТЬЕВ:

— Такая позиция тоже есть... Очень многое в логике нынешних реформ диктуется людьми, которые в принципе абсолютно уверены, что России армия не нужна, что более развитое, цивилизованное человечество решит за Россию все задачи. Но почему-то открыто об этом не говорят. И не участвуют в реформе армии. Эта позиция имеет, очевидно, право на существование в свободной стране. Но таких людей обычно и не привлекают к реформированию армии. Человека, который не ест рыбу, от которой его тошнит, не привлекают к приготовлению рыбных блюд.

Глеб ПАВЛОВСКИЙ, директор Фонда эффективной политики:

— У нас любят говорить о «прорыве в третье тысячелетие». Но «прорыв» уже не вопрос желания — хотим мы или нет прорываться куда-то. Прежний мир уже обваливается в другое состояние. Однополярным наш мир не стал, зато стал «мультимилитаризо-ванным». Мира во всем мире еще долго не будет. Будет серия войн за региональное урегулирование, которые закончатся новым мировым строем — как закончилась 30-летняя война вестфальским урегулированием, а Вторая мировая — ялтинскими договоренностями.