«Философия войны» в одноименном сборнике

Предъявлять счет за каждую оказанную услугу — и в свою очередь платить немедленно за услугу союзника. Если по ходу военных операций нам придется таскать из огня каштаны, то потребовать от союзников огнеупорных перчаток.

Выручая Верден в марте 1916 года, мы положили у неразбитой немецкой проволоки у Нарочи двести тысяч русских офицеров и солдат, надорвали свои силы на весь остаток кампании и не получили от союзников даже простой благодарности — не то что какой-либо компенсации. А итальянский главнокомандовавший ген. Кадорна, когда союзники от него в декабре 1916 года потребовали решительных действий в предстоявшую кампанию, заявил им, что не сдвинется с места, пока они ему не пришлют 400 тяжелых батарей. Этот сильный язык был понят и уважен.

Полководец — полный хозяин своей вооруженной силы и своих решений. Он должен принимать к сведению пожелания своего союзного коллеги и сам при случае доводит до его сведения свои пожелания. Но он ни в коем случае не должен терпеть непрошеных советов и сам обязан воздержаться от подачи таковых.

Два с половиной миллиона павших со славой русских воинов Мировой войны диктуют нам эти основные правила коалиционной борьбы.

Часть четвертая О военном человеке

Глава XII Качества военного человека

Воинские добродетели можно разделить на две категории: качества вообще необходимые воину, чтоб с честью носить свое звание при всяких обстоятельствах, и качества, необходимые ему при выполнении определенных его обязанностей, как в мирное время, так и на войне. Иными словами — качества основные, общие и качества вытекающие, специальные.

Основных воинских добродетели три: Дисциплина, Призвание и Прямодушие. Храбрость, которую иные ошибочно полагают главной воинской добродетелью, — только производная этих основных, главных качеств. Она заключена в каждом из них. Часть и люди, сохраняющие дисциплину под огнем, тем самым уже храбрая часть, храбрые люди. Солдат по призванию, твердо и пламенно верящий в это свое призвание, — уже не может быть трусом. Наконец прямодушие — открытое исповедание своей веры, своих взглядов, своих убеждений — откровенность и прямота — гораздо выше храбрости — уже по той причине, что это — храбрость, возведенная в квадрат. Храбрость «сама по себе», так сказать «голая храбрость» — малоценна, коль скоро она не соединяется с одной из этих трех основных воинских добродетелей, которые и рассмотрим по порядку. экзерциция, дисциплина — победа, слава, слава, слава…

* * *

Субординация, Бессмертные слова бессмертной «Науки Побеждать».

Суворов дает пять понятий в их гениальной простоте и гениальной последовательности. Сперва субординация — альфа и омега всего Воинского естества. Потом — экзерциция — упражнение, развитие, закалка. Это дает нам дисциплину, слагающуюся из элементов субординации и экзерциции — чинопочитания и совместного учения. Дисциплина дает победу. Победа рождает славу.

Мы различаем по форме — дисциплину наружную и дисциплину внутреннюю, по естеству — дисциплину автоматическую и дисциплину осмысленную. По форме — дисциплина всех организованных армий сходственна, по естеству же — глубоко различна. По форме — наружная дисциплина заключает в себе внешние признаки чинопочитания, внутренняя — степень прочности этой дисциплины.

Естество дисциплины различно, смотря по армиям, народа и степени духовности этих народов. Мало того, различным историческим эпохам соответствует различная дисциплина. Русской Армии соответствует дисциплина осмысленная по существу, но жестокая по форме. Для сохранения драгоценного содержания стенки сосуда не мешает иметь сколь можно более твердыми. Для сохранения качества дисциплины необходима известная доза автоматизма. Отношение автоматизма к осмысленности — то же, что науки к искусству, лигатуры к благородному металлу.

* * *

Что касается второй воинской добродетели — пламенной веры в свое призвание — то в отличие от дисциплины — добродетели благоприобретаемой — она является врожденной. Пусть молодой человек, колеблющийся в выборе карьеры, посмотрит на растерзанные полотнища знамен. Он сможет разобрать, или угадать, славянскую вязь: «За отбитие знамен у французских войск на горах Альпийских»… «За подвиг при Шенграбене, в сражении отряда из пяти тысяч с корпусом из тридцати тысяч состоявшим»… «За отличие при поражении и изгнании врага из пределов России в 1812 году»… «За Шипку и двукратный переход через Балканы»… Если слова эти не покажутся ему райской музыкой, если он своим «внутренним оком» не увидит тут же рядом с собой сен-готардских мушкетер, шенграбенских гусар, бородинских егерей, не почувствует себя в их строю — тогда, значит, военного призвания у него нет и в Армию ему идти нечего. Если же он увидел кровавый снег Муттенской долины и раскаленные утесы Шипки, если он услышал «ура» последних защитников Орлиного Гнезда, если он почувствовал, что это ему Котляревский крикнул: «На пушки, братец, на пушки!»— тогда это значит, что священный огонек ярко вспыхнул в его груди. Тогда он — наш.