Философия войны

«Вне пространства» – потому что даже в случае удачного форсирования Волги под огнем господствовавшей волжской флотилии красных (а переправа всей Армии с артиллерией и тылами явилась бы операцией совершенно иного масштаба, чем переброска нескольких сотен генерала Говорущенко¹⁵⁵) – фронт пошел бы по линии Златоуст– Уфа– Царицын– Таганрог, заняв гораздо большее протяжение, чем фронт Царицын – Орел – Киев и не имея к тому же ресурсов фронта «Московского похода». Опирался бы этот фронт на безлюдные (и даже безводные) степи, в стороне от каких бы то ни было населенных политических центров страны. Более того, этот «пустынный» фронт не имел бы ни одной рокадной железнодорожной линии. При попытке выдвижения его на линию Самаро-Златоустовской железной дороги неизбежен был разрыв между левобережной и правобережной группами – и красные от Саратова либо Вольска брали бы левую группу во фланг. Иначе, чем катастрофой, все это кончиться не могло.

Впрочем, до создания фронта Златоуст– Таганрог дело и не дошло бы. В случае совместного наступления от Маныча на Царицын обеих армий – Кавказской генерала Врангеля и Добровольческой генерала Май-Маевского¹⁵⁶ – вся эта масса вынуждена была бы довольствоваться единственной (причем одноколейной) железнодорожной линией Тихорецкая – Царицын. Конная армия Врангеля преодолела знойную и безводную степь в 12 переходов, но каково пришлось бы пехоте?

Затем, в случае переброски Добровольческой армии из Каменноугольного района в Царицынское направление, Донецкий бассейн и обеспечение всей наступательной операции пришлось бы поручить Донской армии. Справилась бы она (при тогдашних донских настроениях и нестроениях) со всем фронтом до Таганрога и с четырьмя советскими армиями? Что вообще произошло бы с Вооруженными Силами Южной России, не будь тогда – в апреле – мае 1919 г. – в Каменноугольном районе добровольцев Май-Маевского? Сбив непомерно растянутый левый фланг Донской армии, красные овладели бы к первомайскому своему празднику Ростовом и, развивая свое наступление на Великокняжескую, зашли бы в тыл Кавказской и Добровольческой армиям, отрезав их от их баз и загнав их в калмыцкую степь. Все это могло бы иметь роковые последствия.

Людендорф смотрит «снизу вверх» – от него ускользают перспективы стратегии. Врангель смотрит «сверху вниз» – от него ускользают перспективы оператики[21].¹⁵⁷

Генерал Деникин, уступая генералу Врангелю во всех отношениях (кроме одного – умения читать карту), не согласился на проект командовавшего Кавказской армией идти всеми силами на соединение с Колчаком. Идея его Московского похода¹⁵⁸ была безусловно правильной и единственно возможной.

Мы видим на этом примере влияние географии на стратегию, географических условий на полководчество – в частности, «орографических» на оператику. Вообще же в Гражданскую войну значение географического элемента (влияние геополитических условий на стратегию, орографических на оператику) сильно возрастает. Поэтому в румянцовское правило «никто не берет города, не разделавшись при этом с силами, его защищающими» – в этом случае надлежит сделать поправку.

Гражданская война– борьба за власть– и значение политического центра страны– «геометрического места власти», где сосредоточены все командующие страною рычаги правительственного аппарата– приобретает исключительное, первостепенное значение. В 1794 г. бретонские шуаны¹⁵⁹ и вандейцы пропустили благоприятный момент для Парижского похода, что имело следствием конечную неудачу всего их движения. В 1919 г. Деникин, отдав свою «Московскую директиву»¹⁶⁰, избежал ошибки Шаретта и Ларошжаклена¹⁶¹. Идея Московского похода сообразуется с реальностями гражданской войны и с требованиями политики – этого всесильного элемента войны.

Исследуем на конкретном примере русского полководчества Великой войны взаимоотношения элементов войны – в частности, стратегии и оператики.

Рассмотрим план нашего стратегического развертывания в августе 1914 г. Российской вооруженной силе ставилось две задачи: разгром Австро-Венгерской армии, облегчение Французской армии. Первая задача, интересовавшая единственно Восточный театр войны, поручалась Юго-Западному фронту. Вторая – интересовавшая всю совокупность театров войны – поручалась Северо-Западному фронту.

Русское полководчество ведется в 1914 г., так сказать, «в двух измерениях» – политико-стратегическом (Северо-Западный фронт) и оператико-стратегическом (Юго-Западный фронт). Самая жизнь делала русского главнокомандующего в продолжение всего первого месяца войны «общесоюзным» главнокомандующим.