Философия войны

Общественное мнение служит выразителем и показателем духа страны.

Создание духа страны – дело Церкви и школы. Создание общественного мнения – дело печати.

С упразднением патриаршества в 1700 г. и до запоздалого его восстановления в 1917 г. – два с лишним столетия Церковь, первооснова всей русской жизни, была «в вавилонском пленении»²⁷³ у светской власти. Оскудение Церкви в «синодский период»²⁷⁴ стало причиной оскудения духа всей страны.

Духовенству надлежит прежде всего развязать руки, чтобы оно могло в полном объеме приступить к выполнению своей великой задачи.

Задача школы– не только (и не столько) образование, сколько воспитание. Министерство народного просвещения должно именоваться Министерством народного воспитания.

Первенство воспитания над обучением в школьном деле столь же ясно и очевидно, как и в собственно военном. Мы должны считать это аксиомой.

Организация школы – это прежде всего организация преподавательского состава, создание крепкого учительского сословия – пирамиды, основанием которой служат кадры народных учителей, а вершиной – профессора университета.

Народному учителю надо создать в стране положение, которого он до сих пор был лишен. Повысить уровень учительских семинарий, приравнив их к средне-учебным заведениям. Дать учителю чин офицера запаса и все связанные с офицерским званием преимущества на все время его учительской деятельности[26].

Роковой ошибкой Милютинского устава 1874 г. было «освобождение» педагогов от воинского долга. Интеллектуальный отбор страны – школа – исключался из рядов армии. Мы уже имели случай разобрать антигосударственные положения этого Устава.

Сто тысяч тщательно подготовленных и тщательно отобранных народных учителей-офицеров дадут нам могучий кадр – закваску и фундамент российского просвещения.

Столь же тщательно следует отобрать преподавательский состав средней школы, ответственность которого еще более велика. Особенное внимание следует обратить на преподавателей родной истории и словесности как способных оказать решающее влияние на формацию учеников. Философские дисциплины– психологию, логику и собственно философию – надо поручить священнику-законоучителю либо педагогу с богословским образованием. Рационалистическая трактовка этих предметов, не осмысленная и не одухотворенная православием, выхолащивает их, лишая их глубокого содержания, и готовит интеллектуальных инвалидов.

Что касается высшей школы, создающей отбор страны, то преподавательский состав ее принадлежит уже не к учительскому, а к ученому сословию. Ученики же – студенты – полноправные члены общества и государства. Высшая школа должны быть целиком включена в государственную жизнь.

Очертив великое назначение Церкви и школы, создающих дух страны, перейдем к печатному слову, выражающему общественное мнение.

* * *

«В начале бе Слово и Слово бе к Богу– и Бог бе Слово» (Ин. 1,1). Слово, таким образом, божественно. В устах человека оно является первым признаком образа и подобия Божия. Это – самое грозное оружие, которым располагает и будет располагать человек.

Но созданный по образу и по подобию Божию, человек бывает грешником и преступником. Так и слово его бывает тогда отравленным и приобретает великую разрушительную силу.

Если в нашем государстве Церковь и школа на высоте, то организм страны здоров. А в здоровом теле – и здоровый дух. Отравленного слова тогда нечего бояться: страна прикрыта от ядовитых стрел надежной броней. Да и самой отраве неоткуда взяться.

Наоборот, когда в стране нет здорового духа, отравленное слово бьет наповал. Как бы ни напрягало все свои силы правительство, какие бы меры пресечения оно ни предпринимало в борьбе с растлевающим печатным словом – оно эту борьбу проиграет. Ибо нельзя бороться со внешними проявлениями зла, не устранив его первопричины.

В этом безнадежном положении находилось Российское правительство времен упадка Империи второй половины XIX и начала XX столетия. Дух России был поражен принижением Церкви и разложением школы. Только в этой упадочной обстановке и возможен был успех – и самое появление – болезненных наростов, патологической литературы Белинского, Герцена, Чернышевского, Писарева, Михайловского – людей столь же озлобленных, как и бездарных. И лишь патологическим состоянием организма страны можно объяснить себе засилье этих «властителей дум». Убогая философия Льва Толстого – рассуждения средней руки папуаса, кажущаяся такой жалкой и примитивной в первой половине ХХ в., в свое время, на рубеже двух столетий, казалась евангелием смертельно больному обществу.

Правительство тратило зря свои последние силы. Оно боролось с дымом, вместо того чтобы бороться с огнем, и своей борьбой с «запрещенными» авторами лишь создавало этим последним совершенно не заслуженный ими ореол «мучеников идеи», а обманутому стаду «малых сих» – прелесть запрещенного плода.