Философия войны

Россия могла получить шанс закрепиться на Босфоре или хотя бы сохранить достижения Сан-Стефано при одном-единственном условии: если бы удалось завершить войну с Турцией в одну кампанию, то есть до наступления зимы 1877–1878 гг. Это могло бы произойти, если бы накануне войны был принят план помощника военного министра генерала Н. Н. Обручева. Но предложения последнего подверглись корректировкам, в конце концов разрушившим весь первоначальный замысел. Ошибки, сделанные на этапе планирования войны, привели к продолжительной осаде Плевны и в конечном итоге к тому, что война приняла затяжной характер. В итоге война была выиграна, но Россия не сохранила достаточно сил, чтобы закрепить все ее желанные достижения. Она оказалась фактически перед угрозой повторения стратегической ситуации предыдущей Восточной войны лишь с некоторой разницей – международно-изолированная Россия против Англии и Австро-Венгрии, поддержанных Германией с вооруженным противостоянием по всему значимому периметру своих границ. То есть опять угрозы такого масштаба, который заведомо превышал пределы ее военных возможностей[17].

Но, пора, уважаемый читатель, наконец, предоставить слово самому Антону Антоновичу Керсновскому…

М. М. Шевченко,

канд. ист. наук, доцент исторического факультета

МГУ им. М. В. Ломоносова

Предисловие

Строки эти представляют посильную и поэтому скромную лепту в наше общее великое дело – возрождение нашей национальной доктрины, а тем самым и военной доктрины, составляющей одно нераздельное целое с национальной – одну из многочисленных ее граней.

Со смерти Суворова русская военная мысль вдохновлялась исключительно иностранными образцами. Поэтому ее работу и можно уподобить работе машины, поставленной на холостой ход. Семена, дающие урожай в бранденбургских песках, – на русском черноземе дают лишь плевелы. Суворов был поэтому нами понят еще меньше, чем Наполеон¹ французами. «Науку побеждать»² мы читали глазами, а не духовными очами – весь ее неизреченный духовный смысл остался для нас сокровенным. Умами всецело овладел величайший из варваров – Клаузевиц³, – его рационалистические теории совершенно заслонили дух православной русской культуры, создавшей «Науку побеждать».

Увлекаясь иностранщиной, мы недооценили Суворова. «Суздальское учреждение»⁴ до нас не дошло – «Наука побеждать» дошла лишь чудом. Мы проглядели величайший синтетический ум Румянцева⁵. Сочинения его – «Примечания военные и политические» и «Мысли об устройстве воинской части» – так и не были никогда изданы⁶. Они, должно быть, уже совершенно истлели (если только вообще не погибли) в киевском архиве, куда их свалили по смерти Задунайского благодарные россияне. И наследие этого наиболее всестороннего военного и государственного русского гения осталось совершенно не использованным. В то же время с благоговением переводилась и тщательно изучалась всякая макулатура, коль скоро она имела иностранное клеймо, особенно же штемпель германского «большого генерального штаба».

Рационализм и материализм засорили русскую военную мысль задолго еще до того, как были возведены в степень обязательного догмата большевиками. Духовность, а вслед за духовностью и дух представителей русской военной мысли – были угашены.

Столетие бессмертных побед и полтораста лет громкой славы сменились поражением в Восточную войну⁷, трудной победой 1878 г., разгромом в Японскую, Великую⁸, Гражданскую. Угашенный дух мстил за себя, мстил за Румянцова, мстил за Суворова…

Величественное здание русской национальной военной доктрины стоит с 1800 г. незаконченным. Туда нам давно надлежало бы перейти с тех чужих задворков, где мы ютимся уже в продолжение нескольких поколений. Суворов из своей могилы приказывает всем нам его закончить, приказывает вспомнить, что мы русские и что с нами Бог.

На достройку и отделку этого величественного здания и должны быть устремлены все наши дружные усилия. И – как на памятник в Галлиполи⁹ – каждый должен принести на него свой камень.

Автор

Часть первая О природе войны

Глава I Война и христианская мораль

Шестая заповедь гласит: «Не убий».

На этой заповеди и на превратном толковании Евангелия основывают свое учение «непротивления злу» толстовцы, пацифисты «во что бы то ни стало» и некоторые секты, например духоборы, меннониты, молокане¹⁰. Последователи всех этих учений своей разлагающей пропагандой причиняют огромный вред государству, а своим отказом отбывать воинскую повинность создают большой соблазн.