Философия Зла

Отсутствие какого-либо официального, юридического определения «интервенции во имя гуманистических ценностей» является проблемой, но главное, чтобы государство или объединение государств имело право и, возможно, было обязано вступить на территорию другого государства с целью защиты людей, даже если речь идето сугубо внутреннем конфликте. В своем значимом выступлении в Чикаго 22 апреля 1999 года премьер-министр Великобритании Тони Блэр сказал, что военная компания НАТО в Косове изменила баланс значимости прав человека и государственного суверенитета. Эта интервенция сделала нормой для стран НАТО приоритет соображений гуманизма над национальным суверенитетом. Неделю спустя Юрген Хабермас написал, что интервенция в Косове явила собой отступление от традиционного международного права, каковым оно было в эпоху после заключения Вестфальского мирного договора в 1648 году, в сторону космополитического взгляда на право в мире, представляющем собой одно большое сообщество. И в этом он прав. Если вступать в войну с гуманистическими намерениями, то к выбору методов ведения войны надо подходить с особой тщательностью. Несмотря на то что стратегия ведения бомбардировок с высоты 15000 футов, причиняющая страдания мирному населению, может и не противоречить Jus in bello,она тем не менее заключает в себе немалую проблему. Претензии НАТО на ведение «лишенной риска» войны предполагают, что жизнь натовских солдат имеет ценность большую, нежели жизни людей, которых они должны спасти, но это весьма сомнительно, несправедливо, поскольку права человека, являющиеся обоснованием интервенции, гласят, что все люди равны. Истинная интервенция во имя гуманитарных ценностей должна проводиться при последовательном соблюдении принципов гуманизма, среди прочих - принципа равноправия. Жан Бодрийяр пишет, что нежелание рисковать жизнью хуже жажды погубить жизнь, поскольку такое нежелание обнаруживает, что в мире больше нет ничего достойного гипотетической жертвы с нашей стороны. Если мы не готовы рисковать, значит, мы принимаем декларируемые нами ценности только на словах.

Первостепенный вопрос, который мы должны задать самим себе, - обладает ли личность правами, которые были бы настолько важны, что соображения государственного суверенитета отступили на второй план? Я бы ответил, что обладает. Международное сообщество должно вводить войска, и, если того требует ситуация, они должны быть направлены на притеснителей. Таким образом, мы не допустим повторения Сребреницы, когда вооруженные силы ООН бездействовали и просто взирали на то, как убивают 7000-8000 мужчин и мальчиков и 23000 женщин, детей и стариков становятся беженцами. Нельзя соблюдать нейтралитет в отношении такого кровопролития, и мы должны быть готовы к тому, что солдаты могут погибнуть, пытаясь остановить подобные преступления. Позиция абсолютного невмешательства позволяет совершаться злу беспрепятственно.

Ален Бадью пишет: «Всякое постороннее вмешательство, осуществляемое во имя цивилизации, с другой стороны, не обходится без обдуманного отрицательного отношения ко всей ситуации в целом, включая жертв». По мнению Бадью, всякая интервенция, мотивированная борьбой за права человека, является всего-навсего проявлением западного империализма, представителям которого свойственно определять некоторых людей как людей «второго сорта». Я никак не могу согласиться с этой точкой зрения. Эти интервенции осуществляются, потому что признается высшая человеческая ценность жертв, их основополагающие права, а не затем, чтобы продемонстрировать жертвам презрение как «людям второго сорта». Майкл Игнатьефф пишет: «В 20-м столетии представление о едином человеческом сообществе опирается в большей степени на страх, нежели на надежду, не на веру в человеческую добродетель, а скорее на боязнь тех злодеяний, на которые способен человек». Размышления о всеобщности возникают не в последнюю очередь по причине происходящих процессов глобализации, имеющих этические последствия - ответственность не имеет границ, и эта ответственность может обязать нас прибегнуть к насилию со всеми сопутствующими этому решению опасностями, поскольку этим мы привнесем в мир еще больше зла.

Зло как конкретная проблема