Философская антропология. Исторические предпосылки и современное состояние

Против рационализма такого обвинения выдвинуть нельзя, поскольку здесь как высший идеал уже выступают ясность и точность. Но натуралистическое толкование человека отвергает абстрактность формул рационализма и подчеркивает, в противовес им, что исходит из конкретной эмпирии, из опыта, который, разумеется, впоследствии будет зафиксирован в его общезначимых аспектах. Нельзя недооценивать эти требования натурализма — требование точности и требование опираться на опыт, но нельзя и упускать из виду опасность односторонности, поэтому протесты против натуралистического детерминизма не заставляют себя ждать. Они исходят, главным образом, от представителей тех направлений, которые отвергают всякий приоритет общего и отстаивают права субъективного фактора в человеке, права личности, самостоятельность, индивидуальность и свободу.

Часть II. ВСТРЕЧНОЕ ДВИЖЕНИЕ СУБЪЕКТИВНЫХ ФАКТОРОВ

ИНДИВИДУАЛИСТСКАЯ И ПЕРСОНАЛИСТСКАЯ КАРТИНА ЧЕЛОВЕКА

С исторической точки зрения, индивидуалистская и персоналистская позиция при истолковании человека почти всегда оказывалась реакцией на те философские направления, которые отдавали предпочтение понятию общего в человеческом бытии. Так, представители индивидуализма и персонализма ведут борьбу против одностороннего эссенциализма, растворяющего человека в общих отношениях сущностей. В равной степени они выступают и против рационализма и натурализма, выдвигающих на передний план абстрактные структуры бытия либо детерминистские закономерности природы. Они указывают и на опасность, которая грозит из идеалистического лагеря в форме объективного идеализма: живой индивидуальный человек здесь может быть сведен к отношениям объективного духа. Следует назвать и еще одно течение, которому противостоят индивидуализм и персонализм: это иррационализм, растворяющий живого индивидуального человека в непрерывном потоке становления, где исчезают его четкие контуры.

Со всеми этими направлениями индивидуализм (в более глубокой своей форме выступающий как персонализм и спиритуализм) ведет затяжную дискуссию. В противовес им индивидуализм подчеркивает значение отдельного индивидуума, который не может быть понят во всеобщности; выступая в облике персонализма, он выставляет в качестве аргумента непреходящую ценность и историческую уникальность человеческой личности, которую не могут схватить абстрактные системы; наконец, он стремится подняться до спиритуализма, ставящего в центр своего анализа богатство и глубину персонального духа.

Исторические предпосылки

Классический дух Древней Греции таков, что отдельный человек играет здесь лишь второстепенную роль, будучи включенным в общезначимые отношения сущностей. Правда, антропологическая проблематика занимает важное место в мышлении Сократа, Платона и Аристотеля, однако здесь все же следует пояснить, что у них, по существу, речь идет о человеке вообще, а не об отдельном индивидууме. Здесь такой «человек вообще» еще совершенно привязан к объективному космосу и никоим образом еще не предоставлен самому себе.

Может показаться, что к софистам эта общая характеристика неприменима. Но здесь-то и обнаруживается, что в античности человеческий индивидуум еще не рассматривается во всей своей полноте. Правда, Протагор учил, что отдельный человек есть мера всех вещей. Но именно по этому определению ясно, что оно — лишь возражение, а не порождено самостоятельным импульсом мысли. Софистика возражает и протестует именно потому, что греки ставят в центр всеобщее, объективный порядок. Протагор в этом отношении — такой же грек, целиком и полностью, но — со знаком «минус».

То же самое относится и к мыслителям, принадлежащим к близким течениям — к киникам, киренаикам, скептикам и эпикурейцам. Все античные направления (и Рим тоже не представляет здесь решительного исключения), выступавшие против космического строя сущностей, фактически все же оставались еще зависимыми от него, предполагали, что он лежит в основе, и пытались отрицать лишь его чрезмерное влияние. Даже отдельный субъект, описание которого сразу же бросается в глаза в стоицизме, по существу еще полностью подчинен абсолютно значимым разумным порядкам объективного мира.

Такой приоритет объективно-общезначимого стал основополагающим завещанием античности последующим векам, и, таким образом, навсегда остался одним из решающих факторов, против которых ведет полемику индивидуализм с его картиной человека.

Впервые реальным противовесом преувеличению значимости космически-всеобщего в античности стала христианская идея неутрачиваемой отдельной человеческой души. Такие идеи, как подлинное творение, личная бессмертная душа, живое «ты», подлинная историчность и т. д., впервые получили свое развитие лишь в христианстве. Таким образом, несомненно, что в христианстве — один из основных корней индивидуалистско-персоналистской картины человека.