Философская антропология. Исторические предпосылки и современное состояние

Создание философии природы, следовательно, никоим образом не означает возврата к реалистически понимаемой объективности — ведь и природные, и духовные структуры у Шеллинга понимаются исключительно в смысле трансцендентализма. Здесь речь идет только о сдвиге в рамках трансцендентализма от субъективного к объективному полюсу. Эти идеи, развивавшиеся Шеллингом как общефилософские, разумеется, находят соответствующее преломление и в антропологии. Явный приоритет активно-практического, которым отличалась картина человека у Фихте, здесь отсутствует: активно-практическое уравновешено созерцательно-теоретическим. Общезначимые трансцендентальные структуры рассматриваются больше в своем ставшем, образном бытии, чем в процессе своего возникновения, конституирования. Сделан еще один шаг к объективному идеализму.

В этом отношении интересно отметить, что важную роль Шеллинг отводит эстетике. Если у Фихте в центре находится этически-волевое, то здесь главенствующее положение занимает эстетически-чувственное, которое затем, у Гегеля, уступает место логически-рациональному. Нельзя не видеть, что в таком движении происходит переход от того, что определено больше субъективно, к тому, что определено больше объективно. Трансцендентальные структуры, которые у Фихте, по существу, еще понимаются как конституированные субъектом, у Гегеля закрепляются и застывают в виде рациональной системы. Философия Шеллинга находится между этими полюсами.

Хотя Шеллинг долгое время эволюционировал к крайнему объективному идеализму, в поздние годы, оценивая систему Гегеля, он осознал опасности такого развития. Он понял, что при построении такой абстрактной системы упускается из вида действительность, поскольку на место конкретного и живого ставятся всего лишь логические понятия. Аналогичным образом Шеллинг стал оценивать и свою прежнюю философию, толкуя ее теперь как негативную, и пожелал дополнить ее философией позитивной. По его мнению, рационалистическая философия способна постичь только «что» — общую сущность вещей, но не «потому что» — не их экзистенцию. Таким образом, человек как конкретная историческая индивидуальность не постигается в достаточной мере. В системах объективного идеализма свобода и реальная экзистенция подавлены и искажены. Негативная философия может изобразить лишь внешние рамки, в которых обнаруживают себя конкретные факты. Но перед лицом этих фактов их рациональная высчитываемость наперед прекращается, проблема существования выходит за рамки всеобщей логической необходимости.

Важно заметить, что таким образом происходит не только отказ от объективирующего закрепления в идеалистической традиции, то есть не только сдвиг к субъективному полюсу той диалектической противоположности, которая ранее была продемонстрирована нами у Шеллинга. Здесь происходит нечто большее — радикальный разрыв с идеализмом. Поворот к позитивной философии направлен против трансценденталистского подхода вообще, а не только против определенной тенденции к объективизму в его рамках. Здесь происходят отход от всего кантианского и послекантовского развития и возврат к реально существующему, эмпирическому субъекту. Противостояние субъективного и объективного моментов, доныне представленное у Фихте и Шеллинга только в форме противоположности различно ориентированных трансцендентальных структур, вновь предстает во всей его остроте. Конкретный индивидуум требует восстановления в своих правах, в противовес общим формам и категориям.

Особое выражение эта новая тенденция находит у Шеллинга в том, что эстетические моменты опять отходят на второй план, а волевые моменты подчеркиваются с большей силой. Подлинное бытие, подлинная причина мирового процесса теперь усматриваются в воле. Но не стоит вспоминать в этой связи фихтеанское толкование воли. Ведь у позднего Шеллинга речь идет о воле в совершенно реальном, конкретном, а не в трансцендентальном смысле. Экзистенция и воля сопричастны, неотделимы друг от друга. Если в объективно-идеалистической философии сущность предшествует существованию, экзистенции, определяя ее, то Шеллинг теперь хочет показать, что воля в своей конкретной действительности никоим образом не определяется сущностью. Однако позитивная философия Шеллинга, Пожалуй, не оказала такого влияния на историческое развитие философии, которое заслуживало бы более подробного рассмотрения. Своего завершения она достигает в гегелевской системе.