Философская теология: вариации, моменты, экспромты

В эпоху первых философов (или, скажем точнее, начальных опытов рациональной критики мировоззренческих суждений и систематизации мировоззренческих понятий), которая совпадает со шраманской интеллектуальной революцией V в. до Р. Х.[800], это здравое представление брахманистов полностью подтвердилось. Лидер материалистов Аджита Кесакамбала, согласно буддийской «Саманнапхала-сутте», твердо настаивал на том, что поскольку человек состоит только из четырех природных стихий (земля, вода, огонь, ветер) и по смерти разлагается на эти составляющие, единственным реальным жертвоприношением может быть только кремация и что только глупцы разглагольствуют о пользе щедрости (Дигха-никая I.55[801]). Его воззрения воспроизводятся еще в нескольких буддийских и джайнском источнике[802], и есть основания считать, что близкие ему взгляды были весьма популярны среди высших слоев населения той эпохи[803]. В «Брахмаджала-сутте» (Дигха-никая I. 34–36) излагаются, помимо этого, воззрения тех, кто в семи позициях настаивают на «разрушении, гибели и небытии» любого живого существа, и эта доктрина обозначается здесь как уччхеда-вада («учение о разрушении») – позднее так и будет называться учение материалистов как таковое. Однако те же тексты свидетельствуют о том, что другой знаменитый шраманский философ Пакудха Каччаяна придерживался противоположного учения (Дигха-никая I. 56), выявив семь начал (kāya), «никем не сделанных, не произведенных непосредственно, не произведенных опосредованно, «неплодных», прочных, как вершины гор, неколебимых как колонны» и не сводимых друг к другу, сочетания которых создают живые существа. Он также относил к ним те четыре природные стихии, которые признавал и Аджита, но не ограничивался ими, добавляя начала радости, страдания и духовное начало (jīva)[804]. Хотя практические выводы, которые Пакудха сделал из своего исчисления начал, также не отличались высоким этическим содержанием[805], очевидно, что его онтология была значительно богаче, чем у Аджиты, а джайнская версия его списка начал, из которого (в сравнении с буддийской) вычитались радость и страдание и к которому добавлялось пространство, но прочно оставалось начало духовное (Сутра-кританга I.1.1.5), позволяет считать Пакудху первым последовательным дуалистом в индийской философии. Пакудха был оппонентом Аджиты, и по мнению некоторых индологов, отражение их конкретного противостояния сохранилось в палийской литературе: при этом позиция Аджиты должна была быть сформулирована как «Что тело, то и душа», а Пакудхи – как «Тело – одно, душа – другое»[806]. Но независимо от того, сами ли названные философы так обозначали свои доктрины или, что более правдоподобно, эти формулировки были выписаны шраманским философским сообществом как таковым, главное состояло в том, что проблема онтологического соотношения тела и души составила один из основных предметов дискуссий на постоянных сессиях шраманского философского дискуссионного клуба[807]. Скорее всего, к тому же шраманскому периоду относятся и этическая критика психофизического монизма со стороны Джины Махавиры и его учеников[808].