Философская теология: вариации, моменты, экспромты

Предложенное петербургским профессором раскрытие самой богооткровенности в догматах систематично, последовательно и достаточно глубоко (если абстрагироваться от согласия на филаретовские «мысли ума Божия»). А вот с историческим их измерением он поступил точно так же, как Фихте в свое время с Откровением: вначале он вроде бы и выдал ему некоторые права, но потом тут же начал решительно их подрезать[411], в отличие же от великого немецкого философа он, по всей вероятности, занимался и самоцензурой (и для того, чтобы упредить цензуру внешнюю). В противоречии с собой он то допускает раскрытие догматов в истории богословской мысли, то закрывает крючок, вспомнив о том, что сознанию церковному все должно быть ясно с самого начала, но забыв, видимо, что носителями этого сознания также были только люди. Да и с тем, что все догматы «равны по чести», согласиться нельзя: догматы о Св. Троице и Боговоплощении являются первичными по отношению к остальным. Равно как и с тем, что догматы невыводимы один из другого: учение о Евхаристии и иконопочитании выводимо из Боговоплощения, поэтому Катанский здесь делает шаг назад в сравнении с митрополитом Макарием.

Четырехтомный энциклопедический свод архимандрита (впоследствии епископа) Сильвестра (Малеванского) «Опыт православного догматического богословия (с историческим изложением догматов)» (1878) стал самой полной и последовательной материализацией положения академического устава 1869 года. Каждый христианский догмат излагался патрологически – через свидетельства о нем, начиная с самых ранних церковных авторитетов.

Существенно нового в раскрытии понятия догматов здесь нет, но архимандрит Сильвестр четче своих предшественников обозначает содержание некоторых граней выписанного им «четырехугольника». Определение догматов представлено остенсивно – через суммирование их характеристик в патристической литературе. «Они суть: 1) истины веры христианской, 2) они божественны и потому непререкаемы и непреложны, 3) они суть истины, определенные или формулированные церковью, и 4) истины того рода, которые имеют силу законообязательного правила для каждого верующего, желающего спастись»[412]. Каждый из этих аспектов уточняется: первый автор называет теологичностью, имея в виду, что средоточием предметного круга догматов является Сам Бог, второй – их богооткровенностью (по происхождению), третий – церковностью, последний – законообязательностью. К аспекту (1) прилагается то существенное уточнение, что «область» догматов стоит выше и разума, и опыта и потому доступна действительно одной вере. Разум может только «приблизительно» подниматься к ней своими «умозаключениями» и только «гадательно». Архимандрит Сильвестр ссылается в этом и на Откровение – на то евангельское положение, что один лишь Бог знает Самого Себя и передает знание о Себе только через Свое Слово (Мф 11:27)[413]. Богооткровенность догматов напрямую связывается у архимандрита Сильвестра с их церковностью, без обоснования. Ново его пояснение к четвертому аспекту: «законообязательность» понимается им, в противоположность его предшественникам начиная с архиепископа Антония (Амфитеатрова), неформально. Впервые он ставит вопрос о соотношении догмата со всей религиозностью верующего, настаивая на том, что и религиозное чувство христиан, и сама их религиозная жизнь разнятся от таковых у язычников, иудеев и магометан не по иной причине, как вследствие разницы в «правилах веры», и что и среди христиан они качественно различаются в зависимости от вероопределений христианских обществ. Он решительно критикует Ф. Шлейермахера за отрыв религиозного чувства от степени точности представлений о Боге, а также тех, кто считает, что строгий догматизм Церкви препятствует «развитию и возрастанию» духовной жизни верующих; полагать так – значит просто не вдумываться в само существо этой жизни[414].

Последний по времени исполинский догматический свод протоиерея Николая Малиновского – четырехтомное «Догматическое богословие» (1895–1909) мало что прибавляет в сравнении с предыдущими опытами, кроме объема цитат из авторитетных источников и «размазывания» того, что и так достаточно прозрачно. Предлагаемое им определение звучит как «догматы суть богооткровенные истины, содержащие в себе учение о Боге и Его отношении к миру и особенно к человеку, хранимые, определяемые и преподаваемые православною церковью как непререкаемые, неизменные и обязательные для всех верующих правила веры»[415]. Первый пункт здесь совпадает с третьим определением митрополита Макария (см. выше), а «предикаты» догматов слово в слово (начиная с «теологичности»), – архимандрита Сильвестра (см. выше), без ссылки на первоисточник[416].