Философская традиция во Франции. Классический век и его самосознание

Подобно тому как во времени исторически проявляется то, что не может быть выделено как устойчивое бытие само по себе, в философствовании становится очевидным то, что в качестве философии является преходящим явлением в работе мысли. Поэтому на вопрос, есть ли у истории философии какая-либо цель, в коей она найдет свое завершение, ответом будет: нет, ведь история философии могла бы обладать конечной целью только ошибочно и для такого философа, который рассматривает себя самого в качестве ее завершения, в котором содержалось бы все, что только существовало ранее, и была бы достигнута окончательная истина. Но на самом деле вообще нельзя знать никакой цели, скорее, вечное присутствие в каждый момент времени является целью; философия изначально и в любое время обладает всей истиной и в любой момент остается чем-то историческим, тем, чего еще нет, чем-то открытым[22].

Несмотря на отказ от прямолинейного гегельянства, эта программа все еще является совершенно метафизической, поэтому для наших целей она едва ли годится без оговорок. Однако здесь же, в этой Ясперсовой метафизике, есть то, что позволяет уйти от наивной метафизики от ее противоположности – историзации. Ведь «история, – пишет Ясперс, – существует одновременно с историей истории», а «история философии с самого начала была одновременно и историей истории философии»[23]. Памятование истории философии о собственной истории – вот тот момент, где философия видит себя. Он-то и станет предметом настоящей книги. Философия и есть история философии («мышление решительным образом удается только в отношении к другой мысли, которую оно усваивает или отвергает»[24]), история же философии должна мыслить собственную историчность.

Само собой, возникает вопрос о принципах отбора текстов. И здесь мы не придумали ничего умнее, как последовать примеру персонажа «Хазарского словаря» М. Павича, который «больше всего любит читать на холоде, в одной рубахе, дрожа всем телом, и только то из прочитанного, что, несмотря на озноб, овладевает его вниманием, он считает достойным запоминания, и эти места в книге он отмечает»[25]. Наверное, этот подход более или менее условно можно назвать деконструктивистским, хотя «чтение на холоде», само собой, в нашем случае не нужно понимать буквально. Тем не менее, такая практика представляется нам весьма продуктивной[26]. Однако нужно опасаться множества подводных камней, детальную карту которых предложил все тот же Ясперс: