Философские исследования

Так быть не должно. Легко вообразить людей, у которых нет такого отношения к подобным картинам. Кого, например, отвращают фотографии, поскольку лица, лишенные цвета и даже, возможно, уменьшенные в размерах, не кажутся им человеческими.

Я говорю: «Мы воспринимаем портрет как человека», – но когда мы делаем так и как долго? Всегда ли, если мы вообще видим его (и не видим, скажем, в нем нечто иное)? Я мог бы ответить утвердительно, что определило бы понятие «воспринимать как». – Вопрос в том, важно ли для нас другое понятие, связанное с этим: а именно, понятие «видеть так», причем само явление возникает, лишь когда я в самом деле обращаю внимание на картину как на изображенный на ней объект.

Я мог бы сказать: картина не все время для меня живая, пока я смотрю на нее. «Ее портрет улыбается мне со стены». Это не обязательно происходит всякий раз, стоит моему взгляду упасть на картину.

Голова УЗ. Спрашиваешь себя: как может глаз – вот эта точка – смотреть в каком-либо направлении? – «Видишь, он смотрит!» (А «смотрит» сам человек, это говорящий.) Но так не говорят и не делают постоянно, когда рассматривают картину. Теперь, что такое «Видишь, он смотрит!» – будет ли это выражение ощущения?

(Приводя все эти примеры, я не стремлюсь к некоей законченности, некоей классификации психологических понятий. Они призваны лишь позволить читателю определиться в концептуальных затруднениях.)

«Теперь я вижу это как…» сходно с «Я пытаюсь увидеть в этом…» или «Я еще не могу видеть в этом…». Но я не в состоянии пытаться увидеть льва в обычном изображении льва, не больше, чем увидеть F в этой букве. (Хотя вполне могу разглядеть в ней виселицу, например.)

Не спрашивай себя: «Как это происходит со мной?» – Спрашивай: «Что я знаю о ком-то еще?»

Как играют в игру «Это может быть и так»? (Чем еще может быть некая фигура – в качестве чего ее можно было бы воспринять, – не есть просто другая фигура.

Если кто-то скажет: «Я вижу в вот это он вполне может иметь в виду совершенно разное.)

Вот игра, в которую играют дети: они говорят, что сундук, например, это дом, и вслед за тем он истолковывается как дом в каждой подробности. Его восприятие дополнено толикой воображения.

Но видит ли ребенок этот сундук как дом?

«Он вовсе забывает, что это сундук; для него это и вправду дом». (Тому имеются наглядные подтверждения.) Тогда не будет ли правильно сказать, что он видит в сундуке дом?

И если знаешь, как играть в эту игру, и, в конкретной ситуации, восклицаешь с особым выражением: «Теперь это дом!» – ты бы выразил «озарение» аспекта.

Если я слышал, как кто-то говорил об УЗ, а теперь определенно рассуждает об особом выражении заячьей морды, я должен сказать, что теперь он видит изображение зайца.

Но выражение его тона и жестов таково, будто бы сам объект менялся и в итоге становился либо тем, либо этим.

Мне сыграли тему несколько раз, все более медленно. В конце концов я говорю: «Теперь правильно» или «Теперь наконец это марш», «Теперь наконец это танец». – Тот же тон голоса выражает «озарение» аспекта.

«Тонкие оттенки поведения». – Когда мое понимание темы выражается тем, что я верно ее насвистываю, это будет примером такого тонкого оттенка.

Аспекты треугольника: словно бы образ соприкоснулся со зрительным впечатлением и какое-то время оставался с ним в контакте.

В этом, однако, данные аспекты отличаются от вогнутых и выпуклых аспектов ступени (например). И также от аспектов фигуры (которую я назову «двойным крестом») как белого креста на черном поле и как черного креста на белом поле.

Ты должен помнить, что описания переменных аспектов всякий раз различны.

(Соблазн сказать: «Я вижу тут это», указывая на то же самое как на «тут» и как на «это».) Всегда избавляйся от мысли об индивидуальном объекте таким образом: предположи, что он постоянно меняется, но ты не замечаешь перемен, поскольку память тебя постоянно обманывает.

О двух аспектах двойного креста (я назову их аспектами A) можно было бы сообщить, просто указав поочередно на белый и черный кресты по отдельности.

И вполне можно представить это как простейшую реакцию ребенка, даже еще не умеющего говорить.

(Итак, в сообщении об аспектах А мы указываем на часть двойного креста. – Но аспекты У и З нельзя описать аналогичным способом.)

Ты «видишь аспекты У и З», только если уже осведомлен о формах этих двух животных. Чтобы увидеть аспекты А, не требуется никакое аналогичное условие.

Возможно принять голову УЗ просто за изображение зайца, двойной крест – просто за изображение черного креста, но нельзя принять простую треугольную фигуру за изображение упавшего предмета. Чтобы увидеть этот аспект треугольника, необходимо воображение.

Аспекты A не обязательно трехмерны; черный крест на белом поле не обязательно будет крестом на фоне белой поверхности. Можно обучить кого-то представлению черного креста на поле иного цвета, не показывая ничего, кроме крестов, нарисованных на листах бумаги. Здесь «фон» – просто окружение креста.