Философские исследования

Кто-то говорит мне: "Я тотчас же увидел в них два шестиугольника. И это было все, что я увидел". Но как мне понять это? Полагаю, на вопрос "Что ты видишь?" он, не задумываясь, дал бы это описание, не относясь к нему лишь как к одному из многих возможных. И в этом его описание сходно с ответом "Лицо", который бы он тотчас дал мне, покажи я ему фигуру и спроси: "Что это такое?"

Лучшее описание, которое я могу дать тому, что мне было показано лишь на миг, таково: ·

"Это впечатление было впечатлением от вставшего на дыбы животного". Так возникает вполне определенное описание. Было ли оно видением или же мыслью?

Не пытайся анализировать это переживание всебе самом!

Конечно же, я мог бы сначала увидеть в этом рисунке и нечто совсем иное, а затем сказать себе: "Да ведь это два шестиугольника!" Так изменился бы аспект. А доказывает ли это, что я действительно видел это как нечто определенное?

"Является ли это настоящим зрительным переживанием?" Вопрос вот в чем: в каком смысле оно является одним?

Здесь трудно увидеть, что проблема состоит в определении понятия.

Понятие оказывает на нас свое действие (Об этом не следует забывать.)

В каком случае я бы назвал это просто знанием, а не видением? Пожалуй, в том случае, когда с изображением обращаются как с техническим чертежом, читают его, как светокопию. (Тонкие оттенки поведения. Почему они важны? Они имеют важные последствия.)

"Для меня это животное, пронзенное стрелой". Так я это толкую; такова моя точка зрения на эту фигуру. Это одно из значений того, что мы называем "в)идением".

Но можно ли в том же (или пусть не в том же, а в сходном) смысле сказать: "Это для меня два шестиугольника"?

Ты должен думать о той роли, какую играют в нашей жизни изображения, носящие характер живописных полотен (в отличие от технических чертежей). Здесь вовсе нет никакого однообразия.

Для сравнения: стены иногда украшают изречениями, но не теоремами механики. (Наше отношение к тем и к другим.)

От того, кто видит в этом рисунке [такое] животное, я буду ожидать совсем иного, чем от того, кто просто знает, что оно должно изображать.

Пожалуй, удачнее здесь было бы такое выражение: мы рассматриваем фотографию, картину у нас на стене, как сам изображенный на ней объект (человека, пейзаж и т.д.).

Но это не обязательно. Мы легко можем себе представить людей, у которых нет такого отношения к изображениям. Людей, например, которых фотографии отталкивают, так как лица, лишенные красок, да к тому же воспроизведенные в уменьшенном масштабе, представляются им нечеловеческими.

Говорят: "Мы воспринимаем портрет как человека", когда и как долго мы это делаем? Всегда ли, когда мы вообще видим его (а, скажем, не видим его как что-то другое)?

Я мог бы это подтвердить, определив тем самым понятие рассматривания. В этой связи возникает вопрос о важности для нас и другого родственного понятия, а именно так"видения приемлемого лишь в тех случаях, когда в картине меня занимает предмет (на ней изображенный).

Я мог бы сказать: картина, пока я смотрю на нее, не все время является для меня живой.

"Ее портрет улыбается мне со стены". Но это не обязательно происходит всякий раз, как только мой взор упадет на картину.

З"У"голова. Спрашивается: как получается, что глаз, эта точка, смотрит в том или ином направлении? Погляди, как он смотрит! (А "смотрит" при этом сам человек.) Но человек не говорит и не делает этого все время, пока рассматривает картину. Так что же значат слова "Погляди, как он смотрит!" разве это не выражение впечатления?

(Приводя эти примеры, я не стремлюсь представить проблему во всей полноте, равно как и не пытаюсь дать классификацию психологических понятий. Моя цель помочь читателю ориентироваться в концептуальных неясностях.)

Слова "Вот сейчас я вижу это как·" близки по смыслу словам "Я пытаюсь это видеть как·" или "Я еще не способен видеть это как·". Но я не могу пытаться видеть привычное изображение льва как льва, как не могу пытаться видеть F именно как эту букву. (Хотя вполне могу, например, увидеть ее как виселицу.)

Не спрашивай себя: "Как это происходит со мной?" Спрашивай: "Что я знаю о другом?"

Как же играют тогда в игру: "Это могло бы быть и тем-то? (То, чем фигура могла бы быть, кроме того в качестве чего еще ее можно было бы рассматривать это не просто другая фигура. Тот, кто говорит:

"Я вижу как ", мог бы иметь

в виду при этом самые разные вещи.)

Дети играют, к примеру, в такую игру. Они заявляют, что ящик это теперь дом; и вот они соответственно толкуют все его элементы, вкладывая в это всю свою изобретательность.

А видит ли теперь ребенок ящик как дом?

"Он совершенно забывает, что это ящик; для него это действительно дом". (На это указывают определенные признаки.) А не вернее было бы в таком случае и говорить, что он видит ящик как дом?

Так вот, тот, кто умел бы так играть и в определенных ситуациях с особым выражением восклицал: "Теперь это дом!" выражал бы этим вновь высвеченный аспект.