Философские произведения

Но когда потемнели глаза твоего сердца и ты не видишь наивиднейшего света, который и есть истина, когда внутренним слухом ты не воспринимаешь глас Божий, когда у тебя вообще нет никаких чувств, тогда, ты думаешь, душа твоя жива? Ты видишь, что твой брат терпит несправедливо, а твою душу ничего не тревожит — столько бы твоих дел не трогали. Почему твоя душа ничего не чувствует? Не потому ли, что она мертва? Отчего мертва? Оттого что нет в ней жизни, нет Бога. Где есть Бог, там любовь, потому что Бог — это любовь. Иными словами, если ты живой член, то почему какая-то часть тела страдает, а ты не только не страдаешь, но и ничего не чувствуешь? Возьми признак, еще более ясный: ты обманул друга, совершил прелюбодеяние, душа получила смертельную рану, однако тебя это настолько не печалит, что ты радуешься, словно прибыли, и хвастаешься тем, в чем опозорился. Будь уверен, что твоя душа умерла. Тело не живет, если оно не чувствует укола иглы, а будет ли жить душа, которая не замечает такой раны? Ты слышишь, что кто-то произносит нечестивые речи, напыщенные, бесстыдные, непристойные, злословит, неистовствует против ближнего, — остерегись думать, что у этого человека живая душа. В гробнице сердца лежит гниющий труп, от него исходит зловоние и заражает всякого, кто стоит поблизости. Христос говорит, что фарисеи — гробы повапленные[167]. Почему так? Конечно, и потому что они носили в себе мертвые души. И тот царственный пророк говорит: «Отверстая могила их гортань, языками своими злобствуют»[168]. Тела благочестивых — храмы Святого Духа; нечестивых — гробницы для трупов — им весьма подходит этимология грамматиков: не σωμα[169], а σημα[170]. Сердце — гробница; гортань и уста — вход в гробницу. И не так мертво тело, покинутое душой, как мертва душа, оставленная Богом. И ни одно мертвое тело не имеет такого запаха, воспринимаемого человеческим обонянием, как зловоние погребенной души, которое уже на четвертый день оскорбляет божественное обоняние всех небожителей. Следовательно, когда из груди исходят мертвые слова, внутри непременно покоится труп. Ибо, как сказано в Евангелии, «уста глаголют от избытка сердца»[171]; конечно, произносят живые слова Бога, если есть жизнь, Бог. Обратное в Евангелии говорят Христу ученики: «Господи, куда мы идем? Ты имеешь слова жизни»[172]. Почему же это «слова жизни»? Как раз потому, что они исходят от той души, из которой никогда, ни на одно мгновение не уходила божественность, которая и нас спасла для жизни бессмертной. Однако страждущему телу немного помогает врач. Благочестивые мужи нередко возвращали к жизни бездыханное тело. Душу же мертвую может воскресить Бог единственной и благодатной своей милостью, но и Он не воскресит ее, если она, мертвая, покинет тело. Телесная смерть либо вовсе не ощущается, либо ощущается очень недолго, а смерть души чувствуется вечно. Притом что она более чем мертва, она некоторым образом бессмертна в том, что касается ощущения смерти. Что это за оцепенение, что за беспечность, что за спокойствие сердца, которое не страшит угроза огромной беды, когда нам надо сражаться с таким риском?

В противном случае нет причины, почему тебя не приводят в ужас ни величина опасности, ни число врагов, ни их сила, ни уловки. Если ты поймешь, сколь грозен твой противник, то сможешь понять и обратное: сколь подлинный у тебя помощник. Против тебя — несчетное множество; но Тот, Кто за тебя, один может сделать больше всех. Если Бог за нас, кто против нас?[173]. Если Он поддерживает, что низвергнет? Ты только всем сердцем будь верен мысли о победе. Думай о том, что тебе надо иметь дело не с неодолимым врагом, а с таким, который некогда был нами разбит, рассеян, отброшен и повержен, но вместе со Христом, главой нашей, Который, несомненно, в нас снова победит. Ты только позаботься, чтобы сохранить тело, тогда с Главой все сможешь сделать. Сам по себе ты весьма слаб, в нем же для тебя нет невозможного. Потому-то и нет сомнения в исходе нашей борьбы, что победа нисколько не зависит от удачи; вся она находится в руках Бога, а через него и в наших руках. Никто здесь не остался без победы, кроме того, кто не хотел победить. Ни у кого не было недостатка в милости (benignitas) Помощника. Если ты боялся лишиться его милости, ты уже победил. Он будет сражаться за тебя и свою доброту (liberalitas) посчитает тебе в заслугу. Всю обретенную победу следует приписать Тому, Кто первый и единственный, свободный от греха, подавил господство греха. Но без твоего старания этого не произойдет. Ибо Тот, Кто сказал: «Верьте, потому что Я победил мир»[174], желал, чтобы ты обладал высоким духом, но не был беспечен. Только так мы с Его помощью победим, если будем сражаться по Его примеру. Поэтому следует держаться среднего пути между Сциллой и Харибдой, дабы не жить слишком беззаботно и беспечно, доверяясь божественной благодати, но и не падать духом из-за трудностей войны, не терять уверенности вместе с оружием.