Философские трактаты

7. (1) Знай, что это относится в равной степени к делам государственным и к делам домашним. Предприятия легкие и сподручные удаются так, как были задуманы; напротив, дела громадные и превосходящие способности того, кто за них взялся, не даются легко; когда человек займется ими, они начинают давить на него своей тяжестью и увлекать его за собой, а когда кажется, что все уже почти готово, громада обрушивается, хороня под своими обломками того, кто ее возводил. Есть люди, не желающие браться за легкие дела, но желающие, чтобы все, за что они ни возьмутся, давалось легко, — конечно, они часто разочаровываются в своем желании. (2) Всякий раз, как ты станешь пытаться что-то сделать, соразмерь хорошенько себя и то, что ты собираешься предпринять и что потребует от тебя известного количества предприимчивости; в противном случае сожаления о несделанном деле озлобят тебя. Впрочем, тут еще важно, какой у тебя от природы характер: пылкий или холодный и низкий; у благородного неудача вызывает гнев, у вялого и бездеятельного — уныние. Так что не будем брать на себя ни слишком мало, ни слишком много, безрассудно замахиваясь на то, что нам не по росту; не будем отпускать нашу надежду далеко вперед — пусть остановится поблизости; не будем предпринимать ничего, что заставило бы нас потом удивляться, как это нам удалось сделать.

8. (1) Раз уж мы не умеем переносить обиды, постараемся не получать их. Следует жить с человеком самого мирного и легкого нрава, который никогда не волнуется и не раздражается. Ибо мы перенимаем нрав тех, с кем общаемся, и подобно тому как некоторые болезни передаются телесным соприкосновением, душа передает свои недуги ближним. Пьяница заставляет своих постоянных сотрапезников пристраститься к неразбавленному вину; общество распутников делает неженку даже из храброго человека и вообще женщину из мужчины; алчность вливает свой яд во всех, кто рядом. (2) То же самое происходит и с добродетелями, только наоборот; они смягчают все, с чем соприкасаются. Подходящий климат и здоровая местность полезны для выздоравливающих, но куда полезнее для неокрепших душ общество тех, кто лучше их. (3) Чтобы ты понял, как много может это дать, вспомни, что даже хищники, живя с нами, становятся ручными, и что нет такого зверя, пусть даже самого свирепого, который не перестал бы нападать на человека, если прожил с ним вместе достаточно долго; не встречая отклика, их злоба постепенно притупляется, и в конце концов, живя среди тишины и мира, они вовсе отучаются от нее. Тот, кто живет среди спокойных людей, становится лучше не только благодаря примеру, но и оттого, что не находит причин для гнева и не упражняется в своем пороке. Вот почему надо избегать всякого, кто, как мы знаем, может возбудить в нас гнев. Ты спросишь: «Кто же это?» (4) Многие и по разным причинам оказывают на нас одно и то же действие: гордец возмутит тебя высокомерием, остроумец — оскорбительным замечанием, наглый тебя обидит, завистник сделает какую-нибудь гадость исподтишка, задира станет вызывать тебя на спор, а легкомысленный лгун рассердит тебя пустой суетностью; ты не сможешь вынести, что подозрительный человек тебя боится, упрямый не дает себя переубедить, а чересчур утонченный тобой гнушается. (5) Выбирай людей простых, легких, сдержанных, которые не вызовут твоего гнева или перенесут его спокойно. Еще лучше тебе будет с кроткими, человеколюбивыми и ласковыми, но только в том случае, если любезность не доходит до льстивости, ибо чрезмерная угодливость раздражает гневливых. У нас был друг — определенно хороший человек, только немного склонный ко гневу; так вот, льстить ему было так же небезопасно, как бранить в лицо.

(6) Известно, что оратор Целий был гневлив до чрезвычайности[196]. Рассказывают, что обедал с ним как-то в маленькой комнате один клиент редкого терпения, но и ему весьма трудно было избежать ссоры с патроном, поскольку лежали они бок о бок и деваться было некуда. Он рассудил за лучшее соглашаться с каждым словом и не делать ничего наперекор. Целий не выдержал поддакивания и воскликнул: «Возрази же хоть что-нибудь, чтобы нас стало двое!» Однако хоть он и разгневался на то, что ему не давали повода ко гневу, все же, не встречая сопротивления, быстро остыл. (7) Итак, если мы знаем за собой склонность ко гневу, будем лучше уж выбирать себе людей, подстраивающихся под наше слово или взгляд. Правда, они избалуют нас, выработав в нас дурную привычку слышать лишь то, что нам по нраву, зато мы отдохнем от нашего порока, и эта передышка пойдет нам на пользу. Самые тяжелые и неукротимые от природы характеры терпеливы к ласке. Ни одно существо не бросается в испуге на того, кто его гладит. (8) Когда спор затягивается и становится все ожесточеннее, оставим его поскорее, пока он не набрал силу. Борьба питает сама себя и не выпускает того, кто слишком глубоко в нее втянулся. Легче удержаться от ссоры, чем потом из нее выйти.