Философский камень для блаженного (для людей пожилого возраста)

- Печальная судьба моя сокрыта в таинстве рождения. начал свое повествование Каин. - Говорилось, что дьяволом был истинный отец. И тайну мою так никто не знает. В тумане грез в тиши рассветов я напряженной мыслью в тайну бога проникал. Спал в камышах. От них и имя Каин получил. Мать полагала, что спасителем от первородного греха ее я буду ей. "Зачем, я думал? Сад Эдема был воздвигнут. Да с деревом запрета среди кущ. Чтоб человеку в сонной неге пребывать, в блаженстве есть и нить бессмертья продолжать, все мучаясь, не понимая суть запрета? Не понимая умысла Всевышнего Отца? Тупым бараном под мечем? Так, может, лучше ввергнуться в пучину, поняв, в чем суть добра и зла. И там, себя подставив жертвой, найти тот корень Смысла, что побудил Отца несоизмерное создать? Помочь ему хоть как-то, чем-то. В величии жить должен человек! Не должен я к обратному вести, как мать того желала. Рожден я к богу приближаться! Как к своему отцу! Чтобы и грех матери от соития со змеем перед Отцом был мною искуплен! Не может сердца чистого порыв он отвергать!" Так думал я. И землю бренную ладонью согревал, со зверем диким спал в обнимку. А брат мой Авель, так названный от суеты и плача, дрожащей твари горло резал, а землю слабую, невинную пинал. Но что сильней всего меня ввергало в ярость и унынье, так то, что тот юнец замаливал пред богом мерзкий грех, к которому душа его тянулась - к кровесмешению с сестрой. Мы долгими ночами под пряные плоды земли, дурман лугов, под звуки пенья малых птах, луною с нею упивались. Я шепот листьев, как истинный отец мой - змей, вплетал в слова свои, венком кружил звезд хоровод. Манил ее к невинному блаженству, что было достоянием моим. И только лишь моим! Вот богобоязненный юнец со мной пошел на встречу с богом. Взяв перворожденного агнца. Чтоб страх его, и боль, и кровь его отдать Отцу подобострастно. А я же кровь земли принес, ее плоды, отведав сам, ему их предложил. И бог взял Авеля агнца, как будто Авеля хотел, а мне мое оставил. Я понял это как намек. А дальше было, как в бреду. Иду я полем, рядом ворон. Летит, кричит, крылами бъет, и камень в руку мне кидает. И вдруг я вижу - рядом тот, кто глупой слепотой своей и помыслом тупым от плоти, и низким раболепством мой страстный ум испепеляет. Ударил Авеля я камнем, что рухнул он, и веткой горло поразил, как резал жертвам горло тот, отправив душу богу. Но не дошла она к нему! Да и земля его не принимала, выталкивая из чистого нутра! "Где брат твой Авель?" спросит он. "Не знаю!" - в ярости отвечу. "Теперь с проклятьем на челе скитаться будешь по земле". Мой рог на лбу - его печать, чтоб знали все, кто как убъет меня, "тому отмстится всемеро". Нет, не в порыве страсти, ярости я Авеля убил. Я сделал шаг навстречу богу, чтоб он послал меня туда, где боль его таится, - в ад. А Авель что ж? Потом с Адамовой душой его душа попала в рай. Так я ушел на землю Нод, забрав любимую свою. Построил город, вырастил детей, освоил множество ремесел, работал кузнецом. И положил начало роду. Прожил семь сотен лет. И пережил семь тяжких бед. Теперь печать моя на многих людях. Им суждено семь наказаний пережить. Убил меня седьмой потомок брата рода. В лесу рогатого за зверя принял. Его отец тотчас же сына поразил. С тех пор убийцы членов рода моего по семь раз рождаются с рогами под видом жертвенных животных. По семь раз убийц своих им видеть. И невозможно это изменить.

Каин замолчал. Постоял недвижно, глядя в пол. Вдруг вскинул косматую голову и громко спросил, обращаясь к судьям:

- Так в чем вина моя, провозглашенная людьми, помимо бога? Когда я дал им пламенную жизнь! И дал им цель приблизиться к Всевышнему Отцу, чем смысл вдохнул в пустые жизни! Когда я взял безумный труд собой явить несовершенство мира и дал возможность наказать меня, то есть порок его. И дал нимб проклинателям меня. Я вывел нижнюю черту, откуда шаг ведет наверх. Любой, ведущий к совершенству. Содрал я с них душевный тлен, лишил извечного покоя. Но основной я цели не достиг. Подобострастие и страх у них остались. Чтоб содержать извечные пороки. И червем души проедать. Убить их - вот достойная задача. Убийство, преступленье - это все порывы выбить стену, зловещий бастион, между богом и противоборствующим с ним змеем, людей зовущих к оцепенению в богатстве. Они - явленья той войны. Порыв маммону породнить с душой. И будет так всегда, пока мы не найдем нормальный путь. Что может статься - цель людей.

Все. Я закончил.

- Скажите, Каин, - спросил Философ, - это так? Что Вас, убийцу, бог, наказав изгнаньем, взял все ж под свою защиту, наложив свою печать?

- Вы правы, Ваша Честь.

- Значит Ваш поступок был отмечен, в общем-то, прощеньем? Он богу был угоден?

- И нет, поскольку он изгнал меня в края чужие, и да, пожалуй. По крайней мере, история людей вплела в себя изложенный сюжет. Убийство стало обычным явлением и мир к нему привык. И даже больше - требует или ждет таких же.

Забеспокоился Материалист.

- Где же здесь, господа, исток материального начала? Одна религия!