Философский камень (Книга - 1)

Все в комнате было таким, как всегда. Что изменилось за этот день? Ничего. Размышлять о жизни? Но философ ведь прежде всего человек, он живет на земле и поэтому должен пить, есть и любить.

Вацлав присел к столу, оперся подбородком на руку. И вновь чередой промелькнули в сознании Анка Руберова и Густа Грудкова, обе нежные и привлекательные. Да, он любит и ту и другую. Обязан ли он сделать выбор? Или это сделает сама жизнь? А может быть, и вообще не нужно выбирать? Кругом идет голова...

Он провел пальцами по сухим, истрескавшимся губам. Отчего так кружится голова? Да, ведь с утра у него крошки во рту не было!

И Вацлав понял: ему хочется есть.

27

Прогуливаясь по Москве, Тимофей каждый раз непременно выкраивал время хотя бы ненадолго заглянуть к Мешкову. Даже если дома не оказывалось самого Мардария Сидоровича, отрадно было посидеть за чашкой чаю с Полиной Осиповной. Она перешивала счастливые дни. Вторая семья, делившая с ними "угол", перебралась на другую квартиру, и Мешковы после долгих хлопот наконец-то стали единственными хозяевами хотя и маленькой, но все-таки отдельной комнатки.

Небольшого роста, туго налитая, Полина Осиповна была необыкновенно приятна. Встречая гостя, она радостно всплескивала короткими руками и, чуть шепелявя, тут же принималась подробнейше рассказывать о всех своих домашних новостях. С такой же свободой, будто родного сына, она расспрашивала Тимофея, давала ему добрые советы и наставления, подчас весьма тонкого свойства. Мардарий Сидорович тогда пробовал урезонивать ее: "Полина, ну что это ты?" Она, взглянув на него с изумлением, говорила: "А что, Даринька? По жизни все". И продолжала как ни в чем не бывало. Впрочем, Мардарий Сидорович в этом греха большого не видел. Ему и самому нравилась такая простота.

В тот день Тимофей застал Полину Осиповну за приготовлением обеда. Мардарий Сидорович еще не вернулся с работы. В углу шумел примус. Попахивало керосином и крепкими щами.

- Тимошка, черт такой! - закричала Полина Осиповна, подбегая к Тимофею, обнимая и целуя его в обе щеки. - Давно как не был. Снимай шкурку свою!

- Дайте хоть поздороваться сперва. И ремень расстегнуть, - сразу зажигаясь веселым настроением хозяйки, попросил Тимофей. Но Полина Осиповна, не слушая, уже стаскивала шинель. - Ой! Ой! Крючки оторвете!

- Сама оторву, сама и пришью, - говорила она, подталкивая его к умывальнику. - Мойся, мойся! Обедать будем. Щи да каша - пища наша.

Тимофей отлично знал, что за щи и что за каша бывают в этом доме, хотя действительно без всяких иносказаний - просто щи да каша. Но ведь известно, как солдат однажды варил суп даже из топора! И то получилось вкусно и сытно. А Полина Осиповна умела выбрать мясцо с сахарной косточкой.

- Где же Мардарий Сидорович? - спросил Тимофей. - С работы, однако, пора бы ему и вернуться.

Полина Осиповна развела руками.

- Опаздывать стал, всякий раз опаздывать. В кружок политический записался. Изучают чего-то. Он ведь вроде тебя, любит изучать. Только извелся Даринька у меня, просто извелся...

И она принялась рассказывать, отчего стал неспокоен ее Даринька. Главное, с тех пор, как по столярному делу ему повысили разряд. Гордость в нем заговорила - "могу!". Да и с деньгами получше... А он все свое: уехать бы да уехать. Только если уж уезжать из Москвы, так уезжать в свою деревню, к своему крестьянскому хозяйству. Вон сыновья пишут: оба поженились, все у них сейчас ладно в деревне; кто в колхоз записался - на артель машины дают, гоняй на тракторе по полю из конца в конец - никаких межей...

Она сыпала и сыпала словами, радостно улыбаясь. Тимофей думал: а вот Гуськов до сих пор ходит сам не свой. И будут считать: Мешковы, что все на селе получается хорошо; Гуськов, что нет там ничего, кроме сплошной несправедливости.

Когда пришел Мардарий Сидорович, в комнате сразу запахло свежей сосновой стружкой. Полина Осиповна бросилась накрывать стол.

- Даринька, а я про тебя Тимошке все уже обсказала! - крикнула она из кухни.

- Иначе и быть не могло. - Мешков, добродушно посмеиваясь, плескался под умывальником. - Только все обсказать, Полина, даже ты не могла, потому как у меня сегодня новость: выбрали меня в профсоюзный комитет.

- Ох! - всплеснула руками Полина Осиповна. - Ну и мужик же ты у меня, Даринька!

- Поздравляю, дядя Мардарий, - сказал Тимофей.

- Да что - поздравлять. Ты спроси: какую нагрузку мне дали? Организовывать соцсоревнование! Шутка ли?

Мешков сел за стол, не торопясь похлебал немного щей и аккуратно положил ложку горбиком вверх на ломоть черного хлеба.

- Чтобы призывать других, я сам должен быть на высоте. Без царапинки на совести! - Он вздохнул: - А во мне все-таки два человека еще сидят, спорят между собой.

- Сейчас он начнет казнить себя, - влюбленно поглядывая на мужа, объяснила Полина Осиповна. - Какую уж ночь спать мне не дает, все высказывается...