Философский камень Медичи

Одновременно с этим Алеше удалось обнаружить новые сведения о жизни Фортунаты Альберони, вернее, об ее смерти. Она умерла от горячки в ноябре 1490 года. Прямых наследников она не оставила. Все имущество Джироламо и Фортунаты перешло родному брату матери Фортунаты Франческо Поликастро. Алеша даже приложил найденный им в архиве список имущества. В него входили: дом во Флоренции, дом в Артиминьо, километрах в двадцати от Флоренции, наследство матери Фортунаты, мебель, лаборатория Джироламо, 512 золотых флоринов, а также драгоценности матери и самой Фортунаты. Однако лабораторию и библиотеку Джироламо у Франческо выкупил Лоренцо Медичи. Поликастро оставил себе только часть личного архива своей любимой племянницы. На слове «личный» он настаивал, видимо, Лоренцо пытался наложить руку и на бумаги Альберони. Относительно же Винриха фон Триера – ровным счетом ничего. Но было вполне возможно, что Винриха Джироламо встретил вне Флоренции, и с этой историей тевтонский рыцарь никоим образом связан не был.

Итак, Касе приходилось признаться, что ни одного мало-мальски приличного ответа на свои вопросы она не нашла. Ни кто убил Ивана Молодого, если его вообще убили, ни что произошло с Джироламо Альберони, ни что он искал, и в конце концов связана ли гибель отца Антонио с этой старинной историей? Она вернулась мысленно к единственному разговору с ним. Он говорил что-то про Игнатия Лойолу и внутреннее послушание, почему? Она попыталась восстановить в памяти его слова.

Вспомнила, как обиделась, когда ей показалось, что ему неинтересно. Как он возразил ей, что нет, он слушает ее, и очень внимательно. Потом он добавил, что выбор, стоявший перед ней, не так уж редок, и в ее голове словно наяву зазвучали его слова: «Так устроено, что бы мы ни делали, чем бы ни занимались, всегда, в тот или иной момент у нас нет иного пути, как только быть «внутренне послушным» с тем, что мы делаем. Если мы не способны к этому, то лучше остановиться и искать другой путь». Выражение «внутреннее послушание» удивило ее и она переспросила, правильно ли она его поняла. Тогда отец Антонио объяснил ей: «Это из «Упражнений» («Exercice») Игнатия Лойолы, основателя ордена иезуитов: «Необходимо всегда следовать правилу: то, что мне кажется белым, я должен считать черным, если таково иерархическое определение предмета». Так что видите, от любого члена ордена и от самого себя он требовал не просто быть послушным исполнителем, но подавить в себе всякую способность к сопротивлению и свободному выбору. Это и есть изобретенное им «внутреннее послушание».

«Какой же выбор стоял перед отцом Антонио? – задала она себе вопрос. – Если все это связано с Джироламо Альберони и тем, что он искал, то почему Антонио мучили мысли о выборе. Между чем и чем он должен был выбирать? Или кем и кем? – поправила она себя. – И почему его убили?»

Кася смотрела в окно, чувство досады не отпускало ее. Что же она не понимает? Что же она упустила? Обычно она всегда была уверена, что кем бы ни был ее враг, он никак не сможет все безукоризненно построить. Досадная и неразумная случайность, непредвиденное стечение обстоятельств и происки капризной Фортуны рушили самые искусные и старательно выстроенные преступления. Иногда ей даже казалось, что под обличием непредсказуемой Фортуны на самом деле скрывалась богиня правосудия Немезида. Как часто именно неожиданная игра азарта изменяла все и любой план превращался в карточный домик. Поэтому, кроме как на собственную логику, терпение и умение выбираться из самых запутанных лабиринтов, Кася привыкла рассчитывать еще и на случай. Но сейчас случай абсолютно отказывался ей помогать. То есть книга не падала с полки и не открывалась на нужной страничке, случайный разговор не наводил ни на какую мысль, на встречи ей тоже не везло.

Она бы так и продолжала безрезультатно сетовать на судьбу, но в этот момент ее глаза остановились на строчках письма Алеши: «Поликастро оставил себе часть личного архива Фортунаты вопреки воле Лоренцо Медичи». Смутная идея зашевелилась в мозгу. А что, если?.. Нет, это следовало бы проверить. Предварительно убедившись, что дневные шторы плотно задернуты, она вытащила из тайника конверт отца Антонио. Делать копии или сканировать эти бумаги она побоялась. Их вполне могли искать. Ведь кто-то перерыл ее вещи в отеле и кто-то донес в таможенную службу, что она пытается вывезти из страны редкие документы. Вот только кто мог догадаться, что они находятся в ее, Касином, распоряжении. В конверте лежали всего лишь два документа: оба были написаны одним и тем же почерком, и содержание их было совершенно непонятным. Одно связывало: большое количество специально выделенных пробелов.