Философский камень Медичи

Но сегодня голос разума на Екатерину Великую не действовал. Разговор их продолжался еще более получаса и закончился ничем. То есть каждая осталась твердо стоять на своих позициях. Конечно, ее величество судьба изрядно повеселилась, наградив мать с дочерью схожими характерами. Кроме того, ни одна, ни другая не желали этого признавать. Поэтому собственная, до отказа заполненная авантюрами жизнь казалась Екатерине Дмитриевне образцом рационализма, а схожий путь дочери – вызовом здравому смыслу. Кася, естественно, не соглашалась. Действительно, если каждый раз задумываться о результатах собственных действий, парализует. Поэтому, по мнению Каси, именно счастливое неведение и помогало человечеству продолжать жить. Следуя подобной логике, часто задумываться над последствиями своих поступков не имело никакого смысла.

От размышлений ее оторвал настойчивый трезвон мобильника. Взглянула на высветившийся на экране номер: Шаров собственной персоной. А она уже было надеялась, что Алекс оставил ее в покое.

– Привет, куда ты пропала? – услышала она в трубке слегка напряженный голос Шарова.

– Никуда я не пропала, просто мне кажется, мы с тобой уже объяснились, – как можно холоднее ответила Кася.

– Я так не думаю, – осторожно возразил Алекс.

– Ну тогда мы на этот раз в мнениях разошлись, – спокойно констатировала она, чувствуя нарастающее раздражение собеседника.

– Нормально с тобой не поговорили!

– У каждого свое понимание нормального: у тебя – свое, у меня – свое!

– Давай не будем ссориться, мне необходимо с тобой встретиться. Назначь время и место, я приеду.

– Мы же уже обо всем побеседовали, – попыталась отказаться она.

– Я тебя не задержу, – Шаров говорил почти умоляюще.

– Хорошо, – сдалась Кася, – у меня на сегодня назначена встреча, но ближе к вечеру, думаю, буду свободна. Давай где-то около шести, рядом с архивом, я тебе позвоню, когда освобожусь, подойдет?

– Отлично, буду ждать твоего звонка, до скорого.

– До скорого, – Кася положила трубку, но размышлять на тему, зачем она понадобилась Шарову, не стала, вечером сам объяснит.

На встречу со Смоленским она явилась на пятнадцать минут позже назначенного срока. Пунктуальность к ее сильным качествам не относилась. Дверь открыл оживленный Валентин Егорович:

– Проходите, Кася, мы вас уже заждались!

Кася проследовала в ярко освещенную гостиную и остановилась как вкопанная. Прямо напротив нее, вежливо улыбаясь, стоял мужчина, которого она узнала бы из тысячи: высокий, выше метра восьмидесяти, спортивного вида, хотя слегка сутулый, с лицом стопроцентного арийца и каштановыми с легкой проседью волосами. Именно его она видела разговаривающим с отцом Антонио в день смерти последнего. Касю словно парализовало. Ее шокированный вид не ускользнул от внимательного взгляда Смоленского.

– Вы друг друга знаете? – произнес он на неплохом английском.

– Н-нет, – неуверенно пробормотала Кася, положительно не знавшая, как поступить в данной ситуации.

– У нас был общий знакомый, – не стал ходить вокруг да около мужчина.

– Значит, вы меня видели?

– Вас было трудно не заметить, – хмыкнул он, – почти все время нашей беседы вы слишком откровенно буравили нас взглядом.

Слегка ошарашенный враждебностью Каси, Смоленский умоляющим тоном произнес:

– Может, присядете, Кассия, Петер.

– Нет, спасибо, Валентин Егорович, мне пока проще на ногах, – произнесла Кася.

– В таком случае, дорогой Валентин, – произнес тот, кого называли Петером, – я вынужден последовать примеру дамы.

– Вы за мной следили?

– Нет, у меня не было в этом необходимости.

– Почему?

– Потому что я хотел предложить вам сотрудничество, но, я думаю, мы сможем поговорить об этом в других обстоятельствах.

– Вы уверены, что мы встретимся в других обстоятельствах? – с вызовом спросила Кася.

– Я надеюсь на это, – миролюбиво произнес мужчина.

– Давайте присядем! – взмолился Смоленский. – И наконец спокойно поговорим.

Кася, взглянув на вспотевшего от волнения Валентина Егоровича, сжалилась:

– Хорошо, давайте поговорим.

– Так лучше, – успокоенно проговорил Смоленский, – как я понимаю, Кассия, мне не нужно вам представлять моего друга Петера Родэнбурга?

– Теперь не нужно, – просто ответила Кася.

– Мог бы я узнать подробности вашей предыдущей встречи, если не секрет?

– Не секрет, – ответил Родэнбург, – дама видела меня в обществе нашего общего знакомого, отца Антонио, в Риме.

– В Риме? – ошарашенно переспросил Смоленский.

– В Риме, в церкви Санта-Мария-деи-Монти, – пояснил Родэнбург, – отец Антонио обратился ко мне как к специалисту по Гермесу Трисмегисту с вопросом о возможности существования неизвестного тома Герметического Корпуса. И так как я был в Риме по делам, мне показалось интересным встретиться лично. Тем более у меня возникло впечатление, что в его распоряжении находятся ранее не известные документы.

– Какие?

– Он отказался мне их показать, хотя я, признаться, настаивал. Но он был неумолим.

– И дальше что? – напряженно спросила Кася.

– Что дальше? – удивленно переспросил Родэнбург.

– Что вы сделали после того, как он отказался вам показать документы?