Философский словарь

Отличное определение аналогии дает Кант: «Познание по аналогии не означает, как обычно понимают это слово, несовершенного сходства двух вещей, а означает совершенное сходство двух отношений между совершенно не сходными вещами» («Пролегомены», § 58). Но главная его заслуга в том, что он разделяет математическую и философскую аналогию. Первая выражает «равенство двух отношений величины», так что если даны три члена (12/3 = 8/х), то тем самым дан и четвертый (следовательно, аналогия носит характер определителя). Напротив, в философии, а также в физике «аналогия есть равенство двух не количественных, а качественных отношений, в котором я по трем данным члена могу познать и вывести a priori только отношение к четвертому члену, а не самый этот четвертый член» («Критика чистого разума», «Аналитика основоположений», глава вторая, раздел третий). Аналогии опыта, являющиеся a priori принципами рассудка, соответствующими категориям отношения, имеют значение лишь в качестве регулятора. На их основе нельзя узнать, что собой представляет четвертый член (вот почему невозможно заниматься физикой a priori), однако имеется «правило, по которому могу искать его в опыте» (поэтому в физике как науке обязательно присутствует некоторая доля априорного знания). Всего аналогий насчитывается три, и они соответствуют трем временным модальностям – постоянству, последовательности и одновременности, а также трем категориям отношения – принципу постоянства субстанции; временной последовательности, подчиняющейся закону каузальности; наконец, принципу взаимодействия. Эти аналогии имеют значение только для опыта, который и становится возможным благодаря тому, что они создают «представление о необходимой связи ощущений». Но заменить опыт аналогии не могут.

В метафизике аналогия тем более не может служить доказательством. Разумеется, мне ничего не стоит представить себе вселенную в виде часов, которые заводит Бог-часовщик, но эта аналогия отнюдь не доказывает, что Бог существует, и ничего не говорит о том, что же такое Бог (И. Кант «Религия в пределах только разума», часть вторая, раздел первый, примечание). Осмыслить идею Бога можно только по аналогии (Бог-ремесленник, Бог-Всевышний, Бог-Отец и т. д.). Это осуждает нас на антропоморфизм, от которого не свободен даже атеист (чтобы не верить в Бога, приходится волей-неволей допустить его идею). Но, поясняет Кант, этот антропоморфизм должен быть символическим, а не догматическим, позволяя говорить о том, что такое Бог в нашем понимании, но не о том, что такое Бог в себе и существует ли он вообще («Пролегомены…», § 57).

Анархизм (Anarchisme)

Учение тех из анархистов, которые придерживаются какого-либо учения, например Прудона, Бакунина или Кропоткина. Анархизм всегда провозглашает уничтожение государства, почти всегда – уничтожение религии («Ни Бог, ни царь»), наконец, очень часто – уничтожение частной собственности. Поэтому анархизм является левым течением. Впрочем, бывают и правые анархисты (некоторые из них провозглашают себя сторонниками индивидуализма Штирнера (24)), и даже анархо-капиталисты (так, в США существует движение ультралибералов, являющее собой экстремистскую форму либерализма). Разделять идеи анархизма означает превыше всего на свете ставить свободу. Но разве может быть свобода без силы, без принуждения, без установленного и поддерживаемого порядка? Разве может свобода заменить право, равенство и справедливость? Анархия могла бы быть идеальным строем для ангелов, что заставляет заподозрить ее сторонников либо в глупости («Тот, кто пытается подражать ангелам, быстро превращается в зверя», – говорит Паскаль), либо в наивности.

Анархия (Anarchie)

Отсутствие власти или беспорядок. Само двойное значение этого слова служит красноречивым определением того, что такое порядок (невозможный без покорности власти) и свобода (невозможная без принуждения). «Всякая власть имеет военную природу», – утверждает Ален. Вот почему анархисты так ненавидят армию, а военные – анархию. Демократы с недоверием относятся и к тем и к другим – они слишком хорошо знают, что всякий беспорядок в конце концов слагается в пользу силы, а любая сила терпима лишь на службе справедливости и свободы.