Философский словарь

Неожиданный, непредвиденный, ненадежный. Не следует путать случайное с неопределенным и необъяснимым. Что может быть определеннее шарика, бегущего по колесу рулетки? И что может быть случайнее результата этого бега? Ничего, скажете вы. И будете не совсем правы: доля случайности возрастет, если мы бросим крутиться не один шарик, а два, или три, или четыре и так далее. Случайное поддается расчету (этим занимается теория вероятностей). Случайное также поддается объяснению (этим, например, занимается метеорология). Но предсказать случайное нельзя, вернее говоря, такое предсказание не может быть надежным. Следовательно, случайное необходимо принимать в расчет, не пытаясь его предугадать. На существовании случайности зиждется такая добродетель, как благоразумие, и такая опасная вещь, как суеверие. Лучше позаботиться о том, что зависит от нас, чем строить догадки и пытаться воздействовать на то, что от нас не зависит. Вы возразите, что одно другому не мешает? Возможно. Но точно так же одно не в силах заменить другое. Соотношение между двумя этими подходами меняется в зависимости от конкретного человека и конкретной ситуации (которая может зависеть или не зависеть от нас в большей или меньшей степени). Вот почему почти все игроки суеверны, а почти все деловые люди благоразумны.

Существуют различные степени случайности. О том, какая погода будет завтра, можно говорить с большей долей уверенности, чем о том, какая будет погода через 10 дней (при некоторых климатических условиях завтрашняя погода вообще может быть предсказана почти наверняка, то есть исключая элемент случайности). Бридж по сравнению с рулеткой предполагает меньшую степень случайности. Но, как бы там ни было, случайность всегда связана с будущим. Как только шарик остановится, результат перестает быть случайным, вернее, его случайность остается в прошлом. Погода на завтра – дело случая; сегодняшняя погода – нет. Но и в том и в другом случае зонтик полезнее талисмана. Правда, если светит солнце, его польза равна нулю.

Смертные Грехи (P'ech'es Capitaux)

Смертные грехи являются частью нашей духовно-нравственной традиции. Каждому известно, что таких грехов семь, но далеко не все из нас с легкостью перечислят их полный список. Здесь мы приводим его в том виде, в каком его составил Григорий Великий в конце VI века и в каком он до сих пор фигурирует в наших катехизисах: гордыня, скупость, сладострастие, зависть, чревоугодие, гнев, лень. Надо сказать, что с годами этот перечень заметно состарился: мы давным-давно сменили свое представление о величайших недостатках и самых отвратительных человеческих качествах. Как однажды шутливо заметил мой приятель: «Перечисление смертных грехов наводит меня на мысль о ребенке, без спросу залезшем в банку с вареньем, – настолько они детские и смешные». И в самом деле, сегодня нам приходится сражаться с совсем другими бесами.

Так что же такое смертный грех? Это не обязательно самый тяжкий грех, это такой грех, из которого берут начало все остальные. На латыни смертные грехи называли «капитальными» (от caput – «голова»), подчеркивая тем самым, что они задают тон всем остальным, как бы служат источником зол. В этом смысле понятие смертного греха может оказаться для нас весьма полезным, правда, их перечень нуждается в пересмотре. Попытаемся это сделать.

Первый грех найти проще простого. Почему мы творим зло? Из злобы? Вряд ли. Чаще всего мы причиняем зло, стремясь к добру. Это один из немногих пунктов, в которых я согласен с Кантом. Люди не злы (они не творят зло ради зла), они дурны (и причиняют зло другим ради своего блага). Вот почему основанием всякого зла является эгоизм. Это утверждал еще Кант, я же назову эгоизм первым из смертных грехов. Эгоизм это несправедливость от первого лица. «Наше “я” неправедно в своем стремлении стать центром всего, – говорит Паскаль. – Каждое “я” – враг остальных, мечтающий стать их тираном». Мы творим зло другим, чтобы нам самим было хорошо. Значит, мы дурны в той мере, в какой проявляем свой эгоизм.

А как же садисты, иногда спрашивают меня мои студенты. Разве они не творят зло ради зла? Нет, они причиняют зло другим ради собственного удовольствия, которое для них является благом. Что, конечно, не значит, будто жестокости не существует. Она существует, мало того, это один из самых тяжких пороков, порождающих множество других. Поэтому жестокость также можно отнести к смертным грехам. Чем определяется жестокость? Желанием заставлять других страдать и удовольствием, испытываемым при этом. Жестокий человек совершает грех против сострадания, мягкости и человечности, если под человечностью понимать добродетель. Это грех истязателя, грех мелкого развратного начальничка, грех садиста и мерзавца, которому мучения его жертв доставляют наслаждение.