Философский словарь

Было бы непростительным упущением не привести знаменитое определение, предложенное Монтескье: «Законы в самом широком значении этого слова суть необходимые отношения, вытекающие из природы вещей» («Дух законов», книга I, глава 1). Впрочем, удовлетвориться этим определением мы также не можем. Ведь если признать, что это определение верно, откуда же тогда берутся плохие законы? Дело в том, что Монтескье, как позже и Огюст Конт, думал в первую очередь о законах природы, которые не бывают ни хорошими, ни плохими и являют собой всего лишь «постоянные отношения между наблюдаемыми явлениями» («Речь о позитивном разуме», § 12). Человеческие законы иные: они обязательны ровно настолько, насколько мы делаем их обязательными, что не гарантирует ни их справедливости, ни необходимости им подчиняться. Следовательно, понятие закона остается смешанным и служит главным образом маскировке той самой двойственности, которая и составляет его суть. Это делается для того, чтобы мы могли назвать тот или иной факт справедливым, а справедливость – действующей. Таким путем мы пытаемся уйти от хаоса и отчаяния. Истина же состоит в том, что не существует ничего, кроме фактов. Но разве найдется человек, способный ее вынести?

Законность (Légalité)

Фактическое соответствие закону. Не следует путать законность с легитимностью, предполагающей оценочное суждение, и нравственностью, порой толкающей на нарушение юридического закона и не сводимой к соответствию нравственному закону. Например, поясняет Кант, таков купец, ведущий свои дела честно с единственной целью – сохранить покупателей. Он действует в согласии с долгом, но отнюдь не из чувства долга (действует как должно, но в корыстных интересах). Его поступки, совершенно законные (в обоих смыслах слова – юридически и нравственно), тем не менее лишены собственно нравственной ценности (поскольку поведение может иметь нравственную ценность только при условии, что оно бескорыстно). Таким образом, законность является не более чем фактом, ничего не говорящим ни об обоснованности того или иного поступка, ни тем более о его нравственной стороне. Антиеврейские законы правительства Виши, даже если признать их юридическую неуязвимость, не были легитимны: их принятие, применение и даже подчинение им (исключая жертв, у которых просто не было другого выхода) – безнравственны.

Запирательство (Dénégation)

Отрицание, сознательное или неосознанное, того, что известно в качестве истины.

Запирательство – своего рода ложь или заблуждение (отрицание истины означает безоговорочное утверждение лжи), носящие скорее оборонительный характер. В психоанализе запирательством часто называют защитный механизм, смысл которого заключается в том, что человек формулирует вытесненное желание или чувство, отказываясь признать, что испытывает его. «Не хочу сказать, что я желаю смерти своему отцу, но…» Этот механизм позволяет приоткрыть клапан подсознания, не только полностью не снимая с него «крышку», но даже позволяя ей удержаться на месте. Аналогичный механизм действует и в повседневной жизни. Если человек начинает свою речь словами: «Я не расист, но…», можно быть почти уверенным, что перед нами все то же внутреннее запирательство.

Заслуга (Mérite)

То, что делает достойным похвалы или награды. Часто думают, что заслуга зависит от человеческой воли, однако это заблуждение. Никто из нас не рождается талантливым или гениальным по собственному желанию, но разве это причина, чтобы воздавать хвалу трудолюбивой посредственности? Также нельзя с уверенностью сказать, что храбрость целиком обусловлена свободой воли, но это не мешает нам восхищаться храбрецами и осыпать их наградами. Странно выглядело бы такое понимание заслуги, в соответствии с которым мы считали бы Моцарта менее достойным восхищения, чем Сальери (ведь он сочинял музыку, прикладывая куда больше усилий), а святость и героизм – не такими высокими достижениями, как наши собственные скромные старания вырваться за грань посредственности…

Тот, кто отдает без удовольствия, не может считаться щедрым, учил Аристотель. Это не щедрость, а преодолевающая себя скупость. Неужели же мы станем превозносить такого скупца и воздавать ему по заслугам больше, чем человеку, расстающемуся со своим добром легко, спонтанно, почти не задумываясь, потому что любовь и щедрость успели стать для него чем-то вроде второй натуры?

Сердцу не прикажешь, отмечал Кант, и любовь не возникает по приказу. Несмотря на это, я по-прежнему твердо придерживаюсь убеждения, что любовь, во всяком случае любовь дающая (греч. philia, agape), – заслуга, и притом величайшая из всех. Иначе с чего бы христианам превозносить Христа?

Зверство (Brutalité)

Склонность к насилию. Мы называем зверем того, кому не просто не хватает мягкости (в этом случае мы сказали бы, что перед нами грубиян), а того, кому также не хватает ума, тонкости, самоконтроля, уважения к другим людям и сострадания к ним. Жалкое создание – зверь.

Зверь (Béte)