Философский словарь

Это не наука и даже не познание (философия – не дополнительное знание, а размышление над тем, что знаешь), и именно поэтому, как говорил Кант, научиться философии нельзя – можно лишь научиться философствовать. В том же ставшем знаменитым труде Кант ограничивает область философии четырьмя вопросами: что я могу знать? что я должен делать? на что я смею надеяться? что такое человек? Три первых вопроса, подчеркивает он, сводимы к последнему («Логика», Введение, III). Но, добавим мы, все четыре выводят нас к постановке пятого, главного вопроса философии, настолько важного, что на его основе можно дать само определение философии. Вопрос этот – как жить? Стоит попытаться дать на него внятный ответ, как мы, хотим того или нет, приступаем к философствованию, кто лучше, кто хуже. С другой стороны, избежать необходимости ставить перед собой этот вопрос нельзя, получается, что освободить от занятий философией нас может только глупость или обскурантизм.

Помнится, когда-то я предложил еще более простое определение философии, точнее, философствования. Осмысливать свою жизнь и жить своей мыслью – вот что значит философствовать. Это, разумеется, не означает призыва к эгоцентризму и замыканию в себе. Осмысливать свою жизнь значит размышлять над тем, что она такое – здесь и сейчас, но также и по отношению к обществу, к истории, к миру, для которого она не центр, но следствие. Жить мыслью значит действовать по мере возможности и в меру долга, потому что иначе нам не остается ничего, кроме мечтаний и подчинения другим. Таким образом, философия есть мыслительная деятельность, приводящая к более активной, более счастливой, более разумной, более свободной, а значит – более мудрой жизни.

Финализм (Finalisme)

Учение, приписывающее действенную роль конечным причинам. Довольно часто в качестве иллюстрации приводят немного утрированные примеры, предложенные Бернарденом де Сен-Пьером (240). Почему дыню режут на ломти? Чтобы ее удобнее было есть за семейным столом. Почему Бог снабдил нас ягодицами? Чтобы нам было удобнее сидеть и предаваться размышлениям о чудесах творения… Впрочем, не следует забывать, что большинство великих философов – от Платона и Аристотеля до Бергсона и Тейяра де Шардена (241) – были финалистами. Да и можно ли этого избежать, если продолжать веровать в Бога – творца и распорядителя? Даже Декарт, сделавший так много для того, чтобы ученые оставили поиск конечных причин, не отрицал их существования в Боге – он лишь говорил, что нам не дано их познать («Первоначала философии», часть III, 1–3). Со своей стороны, Лейбниц видел в конечной причине «принцип всех существований и законов природы, ибо Бог всегда ставит себе целью наилучшее и наиболее совершенное» («Рассуждение о метафизике», 19). Для чего нам даны глаза, если не для того, чтобы видеть?

Из последнего примера, приводимого не только Лейбницем, но и многими другими, достаточно ясно выводится основное. Почему мы видим? Потому что у нас есть глаза. Для чего нам глаза? Чтобы видеть. Таким образом, глаза суть действующая причина зрения, а зрение – конечная причина глаз. Какая из этих причин первична? Функция создает орган (что было бы одной из форм финализма) или орган создает функцию? Почти все материалисты, и почти они одни, безоговорочно выбирают второй член альтернативы. Думать, что глаза нам даны для того, чтобы видеть, поясняет Спиноза, «означает делать вывод, опровергающий отношение вещей, повсеместно ставить причину после следствия». Но почему же тогда у нас есть глаза? Из чистой случайности? Отнюдь нет. В результате действующих причин, отсылающих нас к истории вида (наследственности и естественному отбору), т. е. к его прошлому, а не к будущему индивида.