Философский словарь

Точно так же, если считать злом левых, благом будут не правые, а крайне правые. Иначе какой смысл причислять себя к правым или левым? Таким образом, экстремизм есть искушение самых убежденных или преисполненных самой яростной ненависти – двойная опасность и двойная сила.

«Хорошие мысли рождаются только в крайностях», – говорил Луи Альтюссер, и, по всей вероятности, в этом утверждении есть доля истины. Когда об экономике рассуждает марксист или ультралиберал, его идеи с точки зрения их интеллектуальной ценности выглядят почти всегда интереснее, чем рассуждения центриста или социал-демократа. Однако реальная действительность – не то же самое, что идеи, и она оказывает свое сопротивление. «Народ ошибается, – писал Монтень, – гораздо легче ехать по обочинам дороги, где края указывают возможную границу и как бы направляют едущего, чем по широкой и открытой середине, безразлично – природой ли она создана или настлана людьми. Но, конечно, везде по обочинам меньше и благородства, и заслуги» («Опыты», книга III, глава 13). А ведь мало кто из мыслителей отличался таким же радикализмом, как Монтень. И мало кто из живущих вел в жизни себя более умеренно. Хорошие мысли рождаются в крайностях. Но хорошая жизнь возможна только между ними.

«Мудрость есть крайнее проявление жизни», – написал я где-то. Но мудрость – всего лишь философская идея. «И мудрость бывает чрезмерной, – учит тот же Монтень, – и не меньше безумия нуждается в умеренности» («Опыты», книга III, глава 5). Он был действительно мудрым человеком, потому что никогда не верил в мудрость.

Элеаты(элейская Школа) (Éléates)

Элеей называлась греческая колония, расположенная на юге Италии. Именно там родились Парменид и Зенон Элеат (не путать с основателем стоицизма Зеноном из Китиона), возглавившие так называемую элейскую школу. Если верить тому, что сохранила традиция, они отрицали существование движения, изменения и множественности, настаивая на единстве и неизменной сущности бытия. Элеаты пытались доказать, что видимое и признаваемое расхожим мнением за истинное таковым не является. Отсюда парадоксы Зенона (Ахилл никогда не догонит черепаху; летящая стрела неподвижна и т. д.) и вечное, абсолютное, «сплошное» бытие Парменида. Бытие есть, небытия нет. Значит, изменения (которое предполагает переход от бытия к небытию и от небытия к бытию) не существует. В этом смысле элеаты опровергали учение Гераклита.

Что касается меня, то я, основываясь на труде Марселя Конша («Парменид. Фрагменты поэмы», 1996), вижу в этом учении прежде всего идею вечного присутствия; не отрицание Гераклита, но его понимание sub specie aeternitatis (с точки зрения вечности). В настоящем времени бытие и изменение составляют единое целое. Все меняется (что подтверждает правоту Гераклита), но все меняется только в настоящем, которое постоянно остается тождественным самому себе (что подтверждает правоту Парменида: «Его не было, его не будет, потому что оно есть сейчас»). Таким образом, вечность и время – это одно и то же. Но что именно? Настоящее, которое проходит и в то же время остается неизменным, как стрела в полете, одновременно движущаяся (там, где она была, ее уже нет, а там, где она будет, ее еще нет) и неподвижная (она есть здесь и сейчас).

Элита (Élite)

Этимологически – совокупность избранных, но избранных благодаря случаю или в результате собственных усилий, а не Богом и не народом. Своего рода светская и меритократическая (т. е. получившая власть за счет собственных способностей) аристократия; слой лучших людей, обязанных своим положением лишь собственным талантам или труду. Но было бы ошибкой принимать это определение целиком и полностью. Есть разные элиты (спортивная элита – не то же, что ученая элита, которая, в свою очередь, не то же, что деловая или политическая элита), при близком знакомстве с ними поражающие своей посредственностью. Так, собрание профессуры самого престижного из университетов отнюдь не производит впечатления «сливок человечества». Полагаю, то же относится и к другим кругам, знакомым мне меньше. Никто не может быть лучшим всегда и во всем. Субъект элиты это индивидуум, общая посредственность которого, являющаяся родовым признаком, содержит в себе по меньшей мере одно исключение, связанное с талантом или умением. Это лучше, чем ничего, но это не бог весть что.

Люди часто поражаются, узнав, что такой-то великий философ, оказывается, был нацистом, а такой-то другой – скупердяем или трусом. Все дело в том, что они принадлежали к какой-либо одной элите, а вовсе не ко всем элитам сразу. Поэтому вряд ли стоит удивляться, если министр делает ошибки в правописании.

Элитаризм (Élitisme)