Философское знание: модусы производства и признания

Каждое профессиональное творческое сообщество имеет свой творческий канон – норматив легитимности. В этом каноне можно выделить две составляющие: идеологический параметр (что говорить) и технический параметр (как говорить). Идеологический параметр определяет содержательность высказывания, а технический – формальную безупречность исполнения. Представляется возможным сказать, что все творческие сообщества различаются степенью жесткости канона: наименее жесткий канон у сообщества музыкантов, там очень легко уйти в технику, потому что идеологический параметр неочевиден вообще. Наиболее жесткий канон творчества у профессионального сообщества поэтов. Быть поэтом – значит всегда доносить какое-то внятно сформулированное сообщение. Философское сообщество не намного уступает в степени жесткости поэтам, но, все же, там уход в технику возможен в большей степени. Критика советских философов высшими партийными инстанциями за то, что они «доказывают доказанное» была вызвана именно этим уходом в технику. Высказывания подавляющего большинства советских философов при всей идеологической выдержанности за редким исключением были бессодержательны. Но в советский период отечественной философии было и философствующее меньшинство, продуцировавшее значимое философское знание. Почему они не были услышаны? Дело было не во внешнем политическом факторе, а в состоянии самого философского сообщества в нашей стране. Поясним этот тезис.

Выше было сказано, что знание, продуцированное интеллектуалом, не имеющим философского образования, может рассматриваться как философское при условии, что само философское сообщество признает это знание философией. Это предполагает определенные требования к данному сообществу, ибо далеко не всегда оно способно на интеграцию такого знания в систему образования.

В качестве примеров укажем на ситуацию в двух периферийных философских сообществах первой половины XX века: Англии и России (СССР). В Англии профессор Бертран Рассел признал в умозаключениях известного лишь в узких кругах европейских логиков Витгенштейна новое философское знание. Сформулированное последним аналитическое понятие истины как проблемы вывода, а не как проблемы знания, было нетрадиционным для философии. Но самое главное в том, что это знание сразу было вписано в систему философского образования Великобритании, Витгенштейн был принят этим сообществом, получив приглашение в Кембридж. Причем от Витгенштейна никто и не требовал ликвидации лакун своего образования – изучения философской классики. Показательно, что само философское сообщество Великобритании получило при этом сильный импульс к развитию. Именно английскими философами по преимуществу и была представлена в дальнейшем аналитическая философия. Очевидно, что признанию Витгенштейна способствовала ситуация внутри сообщества философов Великобритании. Представляется, что инвестиции в актуальные философские исследования для них была значимее, чем инвестиции в традицию образования.

Обратный случай – советская философия. Застой с советской философией связан с тем, что люди, которые создавали, сотворяли новое знание не включались в систему философского образования. Иначе говоря, в советской философии был разрыв между производством нового знания и профессиональным образованием, основанным на марксисткой традиции. Проблема была не в отсутствии талантливых марксистов, а в том, что они не были восприняты самим философским сообществом. К примеру, Михаил Бахтин и его неклассическое понимание сознания как сознания, не претендующего на универсальное знание. Он придал литературному анализу метатеоретический статус, введя концепцию диалога: несводимости сознаний автора и героя. Сказанное Бахтиным вполне укладывалось в традицию марксизма и он сам считал себя марксистом[43], но, тем не менее, его идеи не включались в систему образования советских философов.

Так сложилось с российскими философами, что ныне они являются довольно слабым в коммуникационном плане сообществом, и позитивное философствование в их рядах стало рискованным делом. Кроме того, у отечественных философов есть институциональная возможность избежать этого риска, сохранив за собой право на профессиональную идентичность, уйдя в бесконечное комментирование классических философских текстов.