Философы из Хуайнани (Хуайнаньцзы)

Во второй главе «Хуайнаньцзы» содержится другая версия. Век Фу си предшествует веку Желтого предка. Он уже характеризуется как век «упадка». Род Фуси следовал пути неба и земли, но он захотел передать свою мудрость людям, и тогда «появилось знание... и все возжелали проститься со своим отроческим сердцем и, пробудившись, устремили взор в пространство между небом и землей. От этого их благо взволновалось и утратило единство» (7, 28). «Знание», стремление к которому было пробуждено Фуси, стало причиной нарушения былого единства человека и космоса, нераздельности их существования. В века Желтого предка и Священного земледельца, чьи старания были направлены на закрепление за всем своего места, был достигнут «порядок», но не восстановлена гармония (там же). Напротив, люди еще более пристрастились к «знаниям».

Характерно, что «знание», о котором в этом контексте идет речь, — это знание низшего типа, продукт «чувств и ума» (цин чжи), то знание, которое доставляется зрением и слухом, которое рождает «страсти», привязывает человека к «вещам». Это знание дает человеку представление о том, что есть «польза» и что «вред». «Люди, руководствуясь знанием, избегают вреда и достигают пользы» (7, 212). С этих пор вся человеческая деятельность обратилась на приобретение пользы, к достижению наибольшей выгоды: «Когда наступило время упадка, то стали сверлить горы и камни, резать металл и нефрит, вскрывать жемчужные раковины, плавить медь и железо — и тьма вещей не [могла] взрастать. Вскрывали чрево, умерщвляли плод... выворачивали гнезда, уничтожали яйца... Вязали деревья, сооружая башни, жгли леса для охоты, спускали воду озер для рыбной ловли. Уже у людей не хватало орудий, закрома ломились от запасов, а тьма вещей не успевала завязать завязь; слабые ростки, утробные зародыши, не успевшие дозреть, составляли больше половины. Делали насыпи, сооружая холмы; унавоживали землю и сеяли зерно; рыли землю и делали колодцы; прорывали русла для получения выгоды; возводили крепостные стены и делали укрепления, стали держать на привязи животных, превращая их в скот. И тогда инь и ян стали беспорядочно сталкиваться, четыре времени года утратили порядок, гром и молния стали уничтожать и расщеплять. Бьет град, падает снег, туманы и иней не прекращаются, а тьма вещей гибнет, не созрев» (7, 113-114). Таким образом, эти «деяния» пресекают жизнь в самом ее зародыше. Преследуя непосредственную выгоду, они исходят из однодневного расчета, не заботясь о последующих результатах своих действий. А результат весьма угрожающ: нарушается общая гармония, в налаженное течение природной жизни врывается человеческий произвол, не желающий считаться с непреложностью естественного «пути» — и все это в конечном счете несет людям неисчислимые бедствия.

Времена упадка связываются с царствованием легендарных Цзе и Чжоу и характеризуются как века падения нравов. Эти два правителя «забыли» законы и установления «Пяти предков и Трех царей», которые в своем правлении «следовали» естественности. Они отдавали приказы, не сообразуясь с четырьмя сезонами, в результате чего была нарушена «гармония» между весной и осенью и «небо и земля отняли свое благо» (7, 96). Советники стали подавать советы, равняясь на мнения высших, а не на «должное». Появились партии и клики, тайно сговаривающиеся против высших. Господин и слуга, отец и сын стали спорить за главенство. Все отдалились друг от друга и преисполнились вражды. Теперь не стало ни искреннего горя, ни искренней радости. Воцарились хитрость, угодливость, лицемерие и ханжество (7, 96, 169). Вследствие нарушения космической гармонии средств для пропитания и жизни стало недостаточно. Да к тому же безумная погоня за вещами, алчность и жадность привели к тому, что одни утопали в роскоши, а другие прозябали в бедности. Однако эти отрицательные характеристики относятся не только к временам легендарных жестоких правителей Цзе и Чжоу, но и к недавним, вполне реальным временам периода «борющихся царств» (V-III вв. до н.э.). Поднебесная разделилась на семь враждующих царств, в которых каждый из правителей устанавливал свои законы, стоял за свои особые обычаи. Жестокость, насилие, казни достигли небывалых размеров. Войны не прекращались, «из сотни возвращался один, покрытый громкой славой», в домах остались только старые и слабые, дороги были запружены телегами, по обочинам валялись сотни тысяч трупов. «Люди дошли до того, что спали на человеческих головах, ели человеческое мясо, жали сок из человеческой печени, пили человеческую кровь» (7,97).