Филумана

– А чего тут думать?! Заморочил нам голову цар, надул в уши, что не будет приказов зеленого источника Божьей воли– не будет и власти нечисти. А о том не подумал, что свято место пусто не бывает – придет другая власть и другая нечисть. А теперь цар тоже небось ходит где-то в своем скафандре – кричит, зовет! Да никто его не слышит. Кому он теперь нужен? Государь без государства…

– Это не он, это я во всем виновата, – убежденно возразила я. – Должна же была сообразить!..

– А что ты могла, когда само царово величие тебе приказывало?

– Подумать могла. Головой поработать. Своей, а не царо-вой, которая и так была загружена выше крыши всяким ненужным хламом, что сыпался в нее без разбору! А с задерганного, самоуверенного подростка, который только и привык, что сидеть на троне под балдахином, – что с него взять?

– Он – пар, – неуверенно покачал головой Михаил, – Кому как не ему?..

– Мне! – выкрикнула я со слезой. Добавила тише: – Мне… Хотя… Меня ведь тоже – и запугали, и задергали… Ребенком шантажировали, бактериологической войной… Да еще этот компьютер дурацкий! Не мог толком объяснить! Ну и что, что на мне допуск программиста в виде Филуманы!…

– Так это компьютер виноват! – наконец понял Михаил.

– Да и он не виноват… – грустно не согласилась я. – Что он? Отвечал на заданные вопросы… Честно, как только и может компьютер. Исчерпывающе. Но конкретно. Только на вопрос. Ни вправо, ни влево…

– Значит, никто не виноват! – подвел итог Михаил, – Это просто судьба.

Я уткнулась ему в плечо и разрыдалась.

* * *

За день мы успели объехать не только Кравенцовское княжество, но и побывали в пограничных – Турском, Сурожском, Скарбницком.

Везде одно и то же. Белое полотно песка затягивало поля и леса своей ровной, чистой простыней. Будто закрывали зеркало в доме, где лежал покойник. И не было препятствий для этой тихо шуршащей пелены – ни горы, ни реки не останавливали песчаной оккупации.

Там же, куда пустохлябь еще не дошла, было не намного лучше. Проезжая, мы видели опустошенно замерших, заранее капитулировавших людей. И редкие, ртутно поблескивающие фигурки бывших господ. Часто они и сами сидели в прострации, подобно своим подданным.»Или же метались между ними, размахивая руками, что-то крича и приказывая. Неслышное, неважное, необязательное…

Помочь мы никому ничем не могли и только скользили мимо. Наблюдая, собирая информацию – зачем? Кому она могла пригодиться?

Уже под вечер, проскочив через Скарбницкое княжество, мы заглянули в Угнанское княжество, в хоромы князей Окин-фовых.

Пройдя по пустым залам, где так давно пировали, празднуя вокняжение Якова, поднялись в его покои. Там он и сидел– в затянутой сумерками горнице, за пустым дубовым столом. Как и мы – в скафандре. Руки подпирают тяжелую, без единой мысли голову, взгляд бездумно устремлен за окно, в гаснущий день. А тоскливая мысль в этой голове только одна: может быть, это последний день княжества?

Я прикоснулась к его плечу.

Яков вздрогнул, поднял глаза, сказал:

– А, княгиня…

И вновь отвернулся.

Я его слышала – через его мысли. Как и раньше. Моя коммуникативная способность никуда не делась. Я всех слышала – если было что слышать. Но только когда человеческие мозги производили что-то помимо идиллической умиротворенности. Которая была так близка к умиранию…

Вот и унылые слова Якова я слышала. Ответить не могла. Но тем не менее сказала: – Идем, князь.

И потянула его за руку, поднимая с насиженного места.

– Куда вы меня, зачем?.. – попытался возмутиться он, беззвучно открывая рот.

– Там узнаешь! – так же беззвучно ответила я, вытаскивая его из-за стола.

Около нашей автомобильной глыбы, на которую Яков воззрился с понятным удивлением, я приказала: – Залезай! – и для убедительности махнула рукой, указывая направление.

Но Яков топтался на месте, не понимая, чего от него хотят.

Пришлось моему супругу показать ему маршрут.

Глядя вслед Михаилу, исчезнувшему в толще неподъемной каменюки, князь угнанский сообразил, наконец. Опасливо пощупал рукой впереди себя – предплечье наполовину исчезло, погрузившись в гранитные бугры. Отдернул руку, потом решился, полез вслед за великим князем.

В кабинке Камаза места было только на двоих, и, когда из свода каменной крыши показалась еще и моя голова, Яков поспешно отодвинулся к самому краю, испуганно втиснувшись в холодный камень. Михаил тоже подвинулся, так что я оказалась на теплом полу, плотно зажатая между двумя мужчинами. Но деваться было некуда – очень уж мне хотелось поговорить с нашим Яковом. Может быть, даже попрощаться – что нас ждет впереди-то?

– Ну вот, сбылась твоя мечта – можно умирать, – сообщила я ему вместо приветствия.

Скафандров не было, Яков меня прекрасно услышал Но не поверил. Так непохоже было на меня поздравлять его с приходом долгожданной смерти!

– Все ведь на грани умирания, – пояснила я. – Мы проехали штук пять княжеств, включая твое, – кажется, пришла пора причащаться.

– А где вот это?.. – невпопад спросил Яков, тыча себе в лицо. – Которое такое… Синее…