Филумена Мартурано (др.)

УМБЕРТО. Я сомневаюсь, что у меня врожденный талант. Сколько раз меня охватывало сомнение, и я повторял себе: «Умбе, ты ошибся… У тебя другая дорога».

ДОМЕНИКО(с интересом). Кем ты мог бы еще стать? Что могло бы еще увлечь тебя в жизни?

УМБЕРТО. Кто знает: есть столько интересных дел, с детских лет начинаешь увлекаться…

РИККАРДО. Потом жизнь — сплошная комбинация. Вот, к примеру, я. Как я оказался в магазине на Кьяйя? Полюбил белошвейку!

ДОМЕНИКО(схватывая налету). Много у тебя было девушек?

РИККАРДО. Так… не жалуюсь…

Доменико, заинтересованный, встает, ищет в Риккардо какую-нибудь черту, которая напомнила бы его молодость.

Знаете что? Не могу найти в моем вкусе. Увидел одну, понравилась, говорю себе; «вот она…» — и сразу решаю: «женюсь». Потом вижу другую, и мне начинает казаться, что эта нравится больше. Никак не могу решиться — всегда новая женщина лучше той, которую знал раньше.

ДОМЕНИКО(К Умберто). А ты, наверное, по отношению к женщинам более сдержан?

УМБЕРТО. До определенного момента. С нынешними девушками не приходится много рассуждать. На улице, куда ни глянь, столько красавиц! Трудно выбрать. Что же мне остается делать? Буду искать до тех пор, пока не найду свой идеал.

Доменико смущен, обнаружив у него те же наклонности, что и у Риккардо.

ДОМЕНИКО(к Микеле). А ты… тебе тоже нравятся женщины?

МИКЕЛЕ. Я очень рано попал в беду. Познакомился с женой — и… прощай все! Теперь иди прямо, не заглядывайся по сторонам, с моей женой шутки плохи… Одним словом, понимаете, как мне живется. Не потому, что девушки мне не нравятся… боюсь я…

ДОМЕНИКО(обескуражено.) Значит, и ты любишь женщин… (Пауза. Не оставляя надежды.) Я, когда был молодым, любил петь. Собирались мы с друзьями, семь — восемь человек… В те времена были в моде серенады. Ужинали на террасе, на открытом воздухе. Вечер всегда заканчивался песнями: мандолины, гитары… Кто из вас поет?

УМБЕРТО. Я нет.

РИККАРДО. И я.

МИКЕЛЕ. А я люблю.

ДОМЕНИКО(счастливый). Ты поешь?

МИКЕЛЕ. И как! Да разве можно без песни работать? Всегда пою в мастерской.

ДОМЕНИКО(настойчиво). Спой что-нибудь.

МИКЕЛЕ(уклоняется, раскаиваясь в своем хвастовстве). Что ж мне спеть?

ДОМЕНИКО. Что хочется.

МИКЕЛЕ. Знаете что? Мне стыдно.

ДОМЕНИКО. Разве ты не поешь в мастерской?

МИКЕЛЕ. То другое… Знаете эту: «Скажите, девушки, подружке вашей»? Эх, хорошая песня! (Начинает напевать бесцветным голосом, сильно фальшивя.)

Скажите, девушки, подружке вашей,
Что я не сплю ночей, о ней мечтая,
Что всех красавиц она милей и краше…

РИККАРДО(перебивая). Так и я умею петь… Каким местом ты поешь?

МИКЕЛЕ(обиженно). А что, плохой голос?

УМБЕРТО. Так и я могу петь.

РИККАРДО. А я нет?

ДОМЕНИКО. Так любой споет. (К Риккардо.) Спой-ка!

РИККАРДО. Нет, я не решусь. Я не настолько самоуверен, как Микеле… но могу попробовать… (Напевает.)

Скажите, девушки, подружке вашей,

Что я не сплю ночей, о ней мечтая,
Что всех красавиц она милей и краше…

Умберто подтягивает последнюю фразу.

МИКЕЛЕ(продолжает).

Я сам хотел признаться ей,
Но слов я не нашел…

Возникает нестройный хор.

ДОМЕНИКО(прерывает их). Довольно, довольно…

Все смолкают.

Перестаньте, так лучше… Вы волнуетесь… Нельзя так… Трое неаполитанцев — и не умеют петь!

Слева выходит Филумена в красивом новом платье. Высокая прическа «по — неаполитански», две нити жемчуга на шее. Серьги в ушах. Она выглядит почти как девушка. Говорит Терезине, портнихе, которая идет за ней с Розалией и Лючией.

ФИЛУМЕНА. Ну, а ты сама не видишь, что тут испорчено, а, Терезина?

Терезина — одна из тех неаполитанских портних, которые не смущаются. Обиды разочарованных клиентов даже не задевают ее. Ее спокойствие вызывает бешенство.