Финал

Он заторопился вперед, и остальные тоже прибавили ход. Коридор оказался длинным, метров четыреста, не меньше, какое-то время все шли без разговоров. Димке наскучило смотреть на однообразную картину сменяющих друг друга валунов с тайными знаками фашистов, и он вновь обратил своё внимание на террористку. Та стояла неподвижно, всё так же молча роняла слезы, но выглядела более спокойной. Её взгляд не сходил с центрального монитора, где слегка подрагивающее в такт быстрым шагам изображение демонстрировало приближающийся перекресток. Димка мысленно закатил глаза. Ну, наконец-то! Дошли-таки!

Шедший впереди жлоб Гаргар вышел из коридора на открытое место и остановился. За ним вышли все остальные, и камера продемонстрировала перекресток. Он был невелик и пуст, если не считать единственного элемента: в самом его центре возвышался такой же трехметровый валун, как все остальные, только вдвое шире. И вместо непонятных фашистских знаков на его поверхности были выбиты какие-то надписи.

– И куда дальше? – Николаев окинул взглядом три коридора, расходящиеся в разные стороны.

– Подойдите к обелиску! – потребовал доктор Иванов. – Необходимо получить точную информацию о нанесенных на него сведениях! У нас имеются лишь разрозненные данные!

Фанатики приблизились к стоящему посреди перекрестка валуну, и его испещренная надписями разных размеров поверхность стала отчетливо видна. Надписи были выполнены в виде строк, образующих короткие фрагменты, располагающиеся друг под другом, и сделаны на разных языках.

– Тут по-русски есть! – удивился Гаргар. – А вот это, кажется, на немецком… дальше не пойму…

– Это один из скандинавских языков, – доложил переводчик. – Есть ещё надписи на некоторых европейских языках… далеко не на всех… английского нет. Перевожу…

– Чего тут переводить, – усмехнулся Кирилл. – Это придорожный камень! Тут написано: «Прямо пойдешь – назад не вернешься. Налево пойдешь – других на своё бессмертие обменяешь. Направо пойдешь – ценой себя других спасешь». Судя по следам, кто-то направо уже уходил.

Изображение наклонилось к земле, и Димка увидел знакомый отпечаток на известковом налете.

– Это Штурвала следы! – воскликнул он, всматриваясь внимательнее. – Это его эксклюзивный сорок-последний размер! И отпечаток в центре, с точечками – это вставка в подошву из прессованной резины с шипами, чтобы не скользить на мокрых поверхностях, ну там, на лестницах или гладких ступенях! Такое на элитной броне устанавливают! Это он направо пошел!

– Если мне не изменяет память, – усмехнулся доктор Иванов, – он жаждет получить тысячу двадцать семь доз антивируса! Эта фанатичная идея настолько сильно деформировала его психику, что стала ему дороже собственной жизни. Ни секунды не сомневаюсь, что там, в правом коридоре, машинерия маньяка Вильмана выдала ему это количество доз в обмен на его жизнь. Наверняка его труп лежит там, в конце коридора, среди упаковок с ампулами!

– Прямо тоже уходили, – Кирилл опустился на корточки позади придорожного камня. – Неоднократно. Но давно, следы совсем старые, известь окаменела. В такой влажности… – Он на миг замер, прислушиваясь к ощущениям. – А ведь здесь не так уж и влажно… Вполне обычно…

– Тут в самом низу ещё есть надпись, – престарелый Фридрих изучал буквы на камне. – Сказано: «Один лишь выбор дан, двуличному лабиринт не покинуть». – Он прищурился: – Похоже, выбрать можно только один коридор из трех. А назад выйти можно?

Изображение повернулось – Николаев пошел к выходу. Он зашел в коридор и развернулся.

– Выход не заперли, – он вернулся на перекресток. – Куда пойдем? Может, разделимся?

– Отправляйтесь налево, мистер Николаев! – приказал полковник. – Не тратьте время!

– Я бы сходил направо, – задумчиво изрёк Кирилл, вновь разглядывая надпись на валуне. – Да только спасать мне больше некого. Все, кто шел со мной, погибли. Остальным было наплевать на наши поиски. Кому-то хотелось спасения лично для себя, кому-то и вовсе всё было безразлично… Живут себе, пока живется. У меня не осталось никого, за кого стоило бы отдать жизнь. Но налево я тоже не пойду. Даже если обещание бессмертия – это правда, а после силового поля я могу в это поверить, вечная жизнь в таком мире меня не привлекает. Я иду прямо.

– Я тоже, – лаконично произнес Фридрих. – Все мои ученики погибли, таскать каштаны из огня для падали из Конфедерации меня не прельщает. Мне любопытно, что там, откуда не возвращаются.

– Я с вами! – заявил Гаргар. – В конце концов, на камне не написано «прямо пойдешь – умрешь». Там сказано, что назад не вернешься. Но это не самая страшная беда в нашем-то мире, где все, кто был тебе дорог, либо погибли, либо оказались малодушными предателями. – Он окинул взглядом престарелых террористов, не обратив на Николаева никакого внимания: – Пошли, что ли?

– А чего ждать, – усмехнулся Кирилл. – Пошли!

Троица фанатиков направилась к среднему коридору, и доктор Иванов вмешался в ситуацию: