Финал

Они сели в троллейбус, вспомнили студенческие годы, пока ехали к Кольцу. Заглянули в несколько музыкальных магазинов в торговом центре. Пересели на трамвай. Поднялись на несколько остановок в гору. Вышли на перекрестке. Свернули во дворы. Юля шла и оглядывалась. Прошлое оживало на глазах. Призраки веселой детской гурьбы стояли под окнами дома N 40, задрав головы вверх и кричали: «Ленка, выходи!», и разбегались, когда мама, выглянув на балкон, отвечала, что Лена наказана за двойку по математике. Потом уже подросшие мальчишки и девчонки носились по улице с баклажками полными воды, обливались в летний зной около дома N 36. А вот и дом Юли. Его номер 34. Рома почему-то замедлил шаг и на всякий случай, взял девушку под руку. Впереди толпились люди. Автобус и большая грузовая машина никак не могли пристроиться и поделить крошечную стоянку. Женщины в черных повязках на головах, перешептывались чуть поодаль, посматривая на траурные венки. Музыканты протирали носовыми платками трубы, тарелки.

Юля почувствовала, как ноги и руки немеют, а сердце сжимается, словно боится… Она крепко вцепилась пальцами в локоть Ромы, и делала шаг за шагом, заставляя себя двигаться и дышать. Из подъезда вынесли гроб с красном обивкой. Поставили на табуретки, чтобы все, кто не поднялся в квартиру могли проститься с усопшим.

— Может не стоит туда идти сейчас? — спросил Рома.

Девушка не слышала его. Ее тянуло туда. В самую гущу. Она протолкнулась к гробу и заглянула туда. В немного опухшем морщинистом лице покойницы разглядела родные черты: такой же нос, как у нее самой, форма губ…

— Юлька? — позвали ее.

Она обернулась и попала в объятия тети Вали.

— Девочка моя! Ты опоздала!

— Кто это? — подошел незнакомый пожилой мужчина с девочкой лет десяти. — Вы знали мою жену?

— Да она ее дочка! Юлька! Когда Славик умер, ее отец, она жила с бабушкой, а потом заграницу укатила! — вместо нее ответила соседка.

Рома понял только одно, что девушку нужно срочно ловить, пока она не потеряла сознание. А Юля уже выпадала из реальности. Из-за шума в ушах, ей было сложно расслышать имена нового мужа мамы и… дочери? Перед глазами все плыло, превращалось в размытые пятна.

В сознание ее вернул отвратительный запах нашатыря. Юля уже хотела возмутиться, высказать Ульяму, а заодно и Честеру (ведь это он, несомненно позвал врача), как ей надоел аромат гадкого лекарства!.. Но открыв глаза мигом вспомнила, что уже не в Англии. А еще: что ее мать умерла. В памяти всплыло мертвенно бледное лицо в кружевах внутренней обивки гроба. Юля всхлипнула и откинулась назад, врезавшись темечком во что-то мягкое. И это что-то возмущено фыркнуло.

— Больно же! — Рома придерживал ее, сидя на скамейке.

Траурное прощание продолжалось, а соседка, тетя Валя, размахивала ваткой перед Юлиным носом. Девушка скривилась и отодвинула руку старушки в сторону, чтобы больше не дышать отвратительным запахом.

— Значит, дошло мое письмо до тебя! — озвучила не требующий доказательств факт соседка.

— Почему вы раньше не написали? — прохрипела Юля, не сводя глаз с вдовца. Он тоже смотрел на нее, и крепче прижимал к себе дочку. — Я недавно ей звонила. Почему она ничего не сказала?..

— Я не знаю, милая. — Честно ответила старушка, и тоже посмотрела на мужчину с девочкой. — Люда, когда с Борькой разошлась, пошла работать бухгалтером на завод. Познакомилась там с Женькой. Он с женой развелся. Дочка при нем осталась. Одному воспитывать с бабками сложно было. А Настюша, — (так звали падчерицу), — мне тебя напоминает. Даже по характеру. Наверное и мамке твоей, пухом ей земля, тоже. Они сошлись. Стали жить вместе. Людка малую воспитывала. Школа, кружки, танцы там. А в этом году плохо себя почувствовала, сходила в больницу. Проверилась. Поставили диагноз. Рак! Вот так вот. Живешь себе. А потом — все! Ну она не хотела ничего рассказывать никому. Дотерпела до последнего. Женька ей скорую вызывал прям среди ночи. Увезли. Сказали, срочно операцию делать… Я тогда тебе сразу и написала.

Юля крепко сжала руку парня. Она не сводила глаз с мужчины у гроба, и не могла заставить себя подойти. Боялась, что еще раз взглянув на маму, не устоит и упадет прямо к ней, опрокинет все. И снова потеряет сознание. Юля стойко вытерпела траурное шествие. Опираясь на Ромину руку, смогла выдержать часть, когда заколачивали гроб и опускали в яму. На ватных ногах подошла к краю, нагнулась, взяла горсть земли и бросила вниз. А потом…

— Думаю, нам есть о чем поговорить! — сказал Евгений Владимирович, посматривая на объявившуюся родственницу. — Приходите к нам…

— Прошу прощения, — вмешался Рома, придерживающий девушку. — Но, думаю, этот день слишком тяжелый и для вас, и для нее! Я уведу ее, а завтра или послезавтра, как она придет в себя, мы заедем.

— Да, вы правы! — согласился мужчина и протянул парню руку. — Евгений.

— Роман! — представился тот.

— Будем ждать вас.

На всякий случай он оставил Роме номер телефона. После чего парень подхватил молчаливую девушку на руки и унес.

Три дня тишины