Финальная программа. Средство от рака. Английский убийца

Только сейчас Уна начала осознавать нелепость ситуации, в которой она оказалась. Она усмехнулась. Неподалеку от юрты она заметила виселицу. Группа пожилых кубанских казаков неторопливо завязывали петлю на шее молодого человека, одетого в желтый фрак европейского покроя, на нем был лиловый галстук, желтая рубашка и шляпа с широкими полями. На лице европейца появилось выражение недоумения, в то время как они начали связывать ему руки за спиной.

— Что они делают? — спросила Уна Перссон.

Когда атаман заговорил, в его голосе зазвучало сожаление:

— Вешают щеголя. Их осталось намного меньше, чем было раньше.

— Он производит впечатление смелого человека.

— Вы полагаете, смелость необходимое качество, чтобы быть щеголем?

— Эти старики просто ненавидят его. Мне казалось, казаки преклоняются перед смелостью?

— Но казаки должны быть к тому же и скромными.

Веревка, затягиваясь, задела шляпу, и она на секунду закрыла ему лицо, а потом упала в грязь. Щеголь с упреком посмотрел на своих палачей. Кубанцы подстегнули двух лошадей, к каждой из которых было привязано по концу от веревки. Тело щеголя, извиваясь, медленно поднялось, он засучил ногами в воздухе. Лицо его стало сначала красным, потом синим и наконец черным. Из перекошенного рта раздались последние крики.

Каринин и Уна Перссон прошли мимо виселицы, подошли к его юрте, он нагнулся и приоткрыл полог, пропустил ее вперед и вошел вслед за ней. Юрту освещал свет от самодельной лампы — в чашу с жиром положили фитиль и зажгли его. В маленькой аккуратно убранной круглой комнате, кроме сундука, стояли только кровать и столик. Войдя, Каринин начал зашнуровывать дверь изнутри.

Уна Перссон сняла пальто и положила его на сундук. Затем сняла ремень с кобурой и положила его на пальто.

В раскосых глазах Каринина было выражение страсти и нежности. Он подошел к ней и прижал ее к себе. От него пахло парным молоком.

— Мы, жители степей, еще не растеряли секретов нежности, — сказал он. Они легли на узкую кровать. Он рывком снял с себя пояс. — Нежность находится между страстью и похотью. Видите ли, мы придаем большое значение сдержанности.

— Что ж, это звучит привлекательно. — Неожиданно для себя она откликнулась на его ласки.

Най

Айронмастер-Хаус был построен в эпоху Иакова I, это был трехэтажный дом из серого камня, с традиционными прямоугольными окнами и серой шиферной крышей. По стенам, в основном вдоль портика, вились вечнозеленые растения, глициния и розы. Сад около дома был разделен декоративными изгородями из бирючины. Перед домом была небольшая лужайка, за домом — лужайка побольше, рядом с которой протекал ручеек, питавший небольшой прудик, где плавали распустившиеся лилии. В середине лужайки стоял распрыскиватель, который разбрызгивал воду равномерно по всей лужайке — стоял июнь, и температура была 96 градусов по Фаренгейту.

Из окна отделанной деревом гостиной можно было видеть весь сад, в нем росли фуксии, гладиолусы, гиацинты и розы. Цветы наполняли воздух дивным ароматом. Среди этих цветов, как будто опьяневшие от запаха, летали пчелы, бабочки, шмели и мухи.

В мрачной темной комнате за столом сидел майор Най. Он сидел в кресле, которое было явно подделкой под эпоху Иакова I, в отличие от стола, который был подлинным. За столом сидела и жена майора Ная — сильная на вид женщина с обветренным лицом, большими неприятными руками и надменными манерами, а также две девушки — одна светловолосая, другая темноволосая. Миссис Най разливала чай из поддельного под григорианскую эпоху серебряного чайника в чашки из настоящего японского фарфора.