Финальная шестерка

– Видели документалку Би-би-си про Европу?

– Да, дядя нам показывал в Белом доме, – говорит Беккет с набитым ртом. Наоми возводит глаза кверху, я подавляю смех.

– Удивительно, правда? Юпитер с Европы выглядит в двадцать четыре раза больше, чем Солнце с Земли, и мы будем видеть его каждый день! Вот о чем я мечтаю больше всего: сидеть на льдине и смотреть на Юпитер.

– Да, с этим ни один земной вид не сравнится, – с загадочным выражением лица соглашается Ларк.

– А мне представляется наша высадка в другой части Вселенной, – включаюсь я. – Похоже на Марко Поло, только масштаб неизмеримо крупнее.

– Сначала старт, – мечтательно добавляет Ашер. – Я столько раз это видел в онлайне и всегда воображал, как сам лежу пристегнутый в капсуле. Никогда, правда, не думал, что полечу в такую даль – вот где самый сюр. А ты что скажешь? – спрашивает он Саки, сидящую напротив него.

Она, помолчав немного, отвечает тихо, но твердо:

– Не могу дождаться, когда улечу с Земли.

Поднимаю свой стакан с соком.

– Думаю, мы все присоединимся к этому тосту.

– Не могу понять, – взрывается вдруг Наоми. – Это вам не каникулы! Если выберут нас, мы можем сгореть еще в космосе, задохнуться в чуждой нам атмосфере и мало ли еще что. Не подойти ли к этому немного реалистичнее?

– Похоже, здесь кто-то струсил, – роняет Беккет. – Астронавты не должны ничего бояться, забыла?

– Бояться должны все.

Чувствую, она не всё говорит, что знает. Может, спросить?

– Все космические путешествия сопряжены с риском, – говорит Ларк, – но это еще не значит, что с вами непременно случится самое худшее. Наша миссия, можно сказать, обречена на успех: над проектом «Европа» работают умы всех космических агентств мира. Можете положиться на то, что они обеспечат миссии максимальную безопасность.

– Что бы с нами ни случилось, все лучше, чем сидеть на Земле и ждать смерти, – вставляю я. Саки и Ашер кивают, Наоми смотрит недоверчиво.

– Ты серьезно?

– Вполне. Считай себя очень везучей, если не понимаешь.

Она явно хочет что-то добавить, но Ларк снова вмешивается:

– Почему бы не завершить наш первый вечер чуточку веселее? Чем быстрее мы станем настоящей командой, тем лучше для нас – давайте расскажем что-нибудь о себе? – Желающих не находится, и она продолжает: – Ладно, я первая. Родилась и выросла в Хантсвилле, штат Алабама, – там, где находится Космический музей США. Неудивительно, что космос интересовал меня с малых лет. Я закончила Массачусетский Технологический, и меня сразу же взяли в НАСА. Мой первый космический полет совпал с последним рейсом на МКС. Потом доктор Такуми предложил мне поработать в международном учебном центре, и я перешла сюда.

– Вы были в последнем составе МКС? – восклицает Наоми. – Значит, о судьбе «Афины» услышали еще здесь, пока готовились к экспедиции. Вы знали, что…

– Ну вот и все обо мне, – перебивает Ларк с коротким смешком. – Екатерина?

– Можно короче – Катя, – улыбается та. – Меня вы могли видеть на последней Олимпиаде, но мало кто знает, что я хороший математик. Потому и на льду так сильна: вместо того чтобы нервничать, вычисляю вращения и углы для идеальных прыжков.

Продолжаем дальше, по кругу. Саки, оказывается, перескочила через несколько классов и стала самой юной студенткой Сингапурского университета еще до цунами. Наоми рассказывает о своем радиотелескопе. Меня от этих историй бросает в пот – как я-то к ним затесался?

Да вот так. Им на Европе нужен хороший пловец и ныряльщик, за это меня и выбрали. Если верить тому, что подслушала Элена, я этой миссии необходим точно так же, как самые умные головы. Может, еще больше их.

Беккет, последний по очереди, смотрит многозначительно, точно знает что-то, о чем мы понятия не имеем.

– Вам не кажется, что нас будто нарочно подбирали по парам? У Саки и Наоми научные достижения, Ашер с Екатериной математические гении, мы с Лео пловцы…

Ларк пытается его высмеять, только поздно уже: теперь мы видим друг друга в совсем другом свете. От сознания, что я не единственный в команде пловец, все съеденное начинает проситься наружу. Это был мой козырь, за это меня и выбрали. А вдруг Беккет ничем не хуже меня? Я уже год не тренировался и на соревнованиях не бывал.

– Что у тебя получалось лучше всего? – спрашиваю Беккета со всей доступной небрежностью.

– Четыреста метров вольным стилем.

– У меня тоже…

Мог бы догадаться, что буду здесь не один: подводный фактор играет очень большую роль в терраформировании Европы. Непонятно, с чего я так возомнил о себе.

Первый учебный день начинается с трезвона нашего интерактивного зеркала. Потом быстрый завтрак – особого аппетита, по сравнению с вечером, ни у кого нет, – и Ларк тут же ведет нас к лифтам.

Вот и шестой этаж. Мы идем вслед за ней прямо на бетонную стену.

– У каждой команды свой график – это придает максимальную индивидуальность вашему обучению. Сегодня местом ваших занятий будет натурный макет «Посейдона» – корабля, который полетит на Европу.