Финансовый кризис 2009. Как выжить

«В тяжелейших условиях Чубайс сумел разработать регулирование, которое позволило упорядочить процесс приватизации в России, – писал позже Гайдар. – Он очень четкий администратор, очень хорошо умеет ставить задачи и контролировать исполнение».

Местные князьки давно наседали на правительство: отдайте нам право распоряжаться предприятиями, и мы выведем страну из кризиса. Но Чубайс придумал систему, по которой в приватизации всенародной собственности должен был участвовать весь народ. Насколько эта система была рабочей – мы уже можем судить.

Всем российским гражданам был разослан 151 миллион ваучеров, и предполагалось, что за два года основная часть российской промышленности перейдет в частные руки.

Общий сценарий приватизации был такой: 29 процентов компании продавались за ваучеры на аукционе, 51 процент распределялся среди руководства и рабочих, остальное доставалось государству, чтобы впоследствии быть проданным за наличные или за обещания инвестиций.

Президент Ельцин летом 1992 года заявлял: «Каждый гражданин России, каждая семья получат свободу выбора. Приватизационный ваучер – это для каждого из нас билет в мир свободной экономики». Но, однако, выяснилось, что доля ваучера была ничтожна мала, а российский рынок ценных бумаг весьма жесток, и владелец ваучера, как правило, не мог на аукционе купить акции прямо за ваучер. Он был должен сначала инвестировать его в компанию, где работал, либо передать ваучер в один из чековых инвестиционных фондов.

Финансовый кризис и извечное недоверие к российскому государству подтолкнули граждан эти ваучеры не вкладывать, а продавать, пытаясь получить хоть какие-то крохи. Поэтому цена на цветные бумажки упала с 10 тысяч обещанных рублей до семи долларов, а всю российскую экономику можно было скупить на ваучеры стоимостью 5 миллиардов долларов. Примерно так и произошло.

Ошибкой ельцинского правительства стало то, что приватизацию следовало проводить до ценовой реформы Гайдара в 1992 году, и тогда кризиса во многом удалось бы избежать. Тем более, не стоило сразу переходить к приватизации всей страны, начать было необходимо с малого, чтобы люди могли ощутить, что это работает.

Явлинский, выступая против ценовой реформы Гайдара, считал, что приватизацию надо проводить до нее, и не за ваучеры, а за реальные накопления граждан, за деньги: «Собственность обязательно нужно продавать, только так возникают подлинные собственники. Даже если ты покупаешь кусочек компании за маленькую сумму, это все равно твои деньги – ты будешь этой компанией дорожить, будешь искать хорошего менеджера, будешь строить на этом дело. А когда людям прислали ваучеры по почте, вам все безразлично».

Позже Гайдар оправдывался, что у него с Чубайсом просто не было времени проводить приватизацию. Сначала, по его словам, нужно было срочно отпустить цены, чтобы заполнить полки товарами.

Еще одной ошибкой стал одновременный вброс на рынок тысяч объектов, а, как известно, именно предложение диктует цену. Если бы заводы и пароходы выставлялись постепенно, то и цены на них были бы высокими.

В любом учебнике экономики сказано о том, что сначала на рынок необходимо выбросить лишь малую часть акций, а когда станет ясным положение со спросом, можно продавать и остальное. Именно по такой схеме, кстати, были проданы в 1990-х множество интернет-компаний, которые еще только обещали приносить прибыль, а имущества и вовсе не имели практически никакого. Но, однако, их продажи стали сделками века, и зачастую созданные студентами в комнате общежития компании стоили дороже автозаводов.

Олег Давыдов, министр внешних экономических связей в 1994–1997 годах, говорил, что первыми объектами приватизации должны были стать магазины, рестораны и небольшие цеха. А потом правительство могло выставить на продажу, например, предприятия легкой промышленности. Рынок, как известно, начинается с самых малых предприятий. Но Чубайс провел приватизацию крупнейших и наиболее прибыльных российских предприятий, работавших на экспорт. Эти предприятия, по сути, необходимо было оставить у государства. Продать их никогда не поздно. Тем более что рынок бы развивался и цена на них поднималась бы с каждым днем. Появились бы в России и люди, способные их за эту цену купить.

Также ошибкой стоит признать номинальную стоимость приватизационных ваучеров – 10 тысяч рублей.

Получается, что по ценам начала 1992 года вся российская промышленность была оценена в 100 млрд долларов, что составляло лишь жалкие проценты от ее реальной стоимости.

Для инвесторов, действовавших в то время на российском рынке, ежегодная прибыль в 300 процентов казалась не слишком большой.

Пытались покупать акции российских предприятий и западные инвесторы, но вскоре они столкнулись с тем, что их воспринимают как незваных гостей и вставляют в колеса различные русские палки. Старший специалист по инвестициям в Международной финансовой корпорации Всемирного банка Клаудиа Моргенштерн сказала: «Как и во всем остальном в России, важно не то, что говорит закон, а кто и как его исполняет».