Финансы Великого герцога

— А может быть, она тоже журналистка. Сегодня чего только не приходится слышать о женщинах.

— Тогда бы она ехала вместе с ним до самой Менорки, но ничего такого он не говорил. Знаете, Пакено, а ведь была минута, когда я испугался.

— Когда же, ваше высочество?

— Когда профессор сказал, что у него есть одно условие. Я думал, он потребует, чтобы мы заплатили вперед. Хороши бы мы тогда были!

— Увы, это так. Будем надеяться, что он позволит нам заплатить в рассрочку. Ведь сейчас в нашей кассе не более четырех сотен.

— Думаю, вы не ошибетесь, если скажете «триста», Пакено, — ведь вы любите правду. Нет, это никуда не годится! Профессор Пелотард — настоящий джентльмен. Знаете, что я, пожалуй, сделаю?

— Откажетесь от путешествия, ваше высочество? Это было бы самое разумное! Это безрассудное предприятие может плохо, очень плохо закончиться. Народ в волнении, и без оружия мы…

— Пакено! Я скорее отрекусь от престола или присягну на верность президенту Эрнандесу, чем уступлю удовольствие покончить с революцией кому-то другому! К тому же этот герр Бинцер!.. Но я не смогу сесть за стол с джентльменом, зная, что потом его обману. Прежде чем мы приступим к обеду, я расскажу ему всю правду.

— Ваше высочество, ваше высочество!

— Да, да, Пакено! Это — единственно правильное решение!

Лицо старого министра финансов сделалось несчастным, но он слишком хорошо знал упрямый нрав своего господина и потому только вздохнул, не пытаясь больше его переубедить. Оба вышли из холла в молчании.

Между тем Филипп Колин, распорядившись насчет обеда, спешно отправился в номер, где его ждала оставленная мадам Пелотард. Он еще не успел объявить ей о своем отъезде и даже как следует не знал, что с ней делать. От мсье Жака не было никаких известий, и Филипп, который все последние сутки только и делал, что удивлялся, среди прочего удивился тому, что могло случиться с ее верным шофером. Он изучил все газеты, рассчитывая найти хотя бы строчку о парижском приключении, участником которого стал и он сам, — но все тщетно. Это могло означать, что шоферу удалось скрыться; но может быть, оправдывалось странное предсказание загадочной мадам, которая обещала, что газеты ничего о ней не напишут?

Когда Филипп вошел к мадам Пелотард, она ходила взад-вперед по комнате. Завидев его, мадам бросилась к нему с восклицанием:

— Где вы были так долго? Я получила известие от Жака!

Филипп поздравил ее с этим.

— Он спасся, но не может покинуть укрытие. Жак прочитал ваше объявление и прислал мне весточку с другом. Я ждала вас весь вечер, чтобы сообщить вам об этом. Завтра я уезжаю.

— А я уезжаю сегодня в половине одиннадцатого, и я очень рад, что Жак спасся и что ему хватило сообразительности, чтобы…

Она перебила его:

— Я хочу рассчитаться с вами. Пожалуйста, скажите мне, сколько я вам должна.

Филипп уже имел случай изучить характер своей спутницы. Еще два дня назад он бы, скорее всего, постарался отшутиться со всеми необходимыми предосторожностями. Но теперь Филипп, улыбнувшись, покорно взял со стола листок бумаги.

— Давайте посчитаем, — сказал он. — Билет до Марселя.

— Погодите, погодите; вы слишком торопитесь, — нетерпеливо перебила она. — Сначала был коньяк в «Кафе де ла Пэ».

— О да, конечно, коньяк, — серьезно спохватился Филипп. — Один франк.

— Потом — такси до «Отель д'Экоссе» и до вокзала плюс пять франков служителю.

— Но полагаю, половину стоимости такси должен оплатить я, — возразил Филипп так же серьезно.

— Нет-нет!

И они погрузились в подсчеты. Наконец, удовлетворившись результатом, мадам достала маленький бумажник.

— Четыреста пятьдесят шесть франков и сорок сантимов, — объявила она. — У меня нет мелких денег, вот вам пятьсот.

— Сейчас я дам сдачу, — сказал Филипп тем же спокойным, деловым тоном и полез в жилетный карман. Она приняла мелочь все с той же неколебимой серьезностью, спрятала ее в сумочку и вытащила оттуда маленький футляр.

— Монсеньор Пелотард, — сказала она, — вы сделали для меня все, что должен был сделать джентльмен. Ни на одну секунду я не пожалела о том, что слепо вверилась вашей заботе. Я прошу… прошу вас принять это в память о вашей попутчице… Этим вы доставите мне большое… большое удовольствие.

Она протянула ему маленький удобный футляр, который в ту же минуту открылся под давлением ее пальцев. Филипп с изумлением уставился на его содержимое. Это была золотая булавка для галстука, украшенная матовой жемчужиной и десятью брильянтами, расположенными вокруг. Говоря по правде, такая булавка стоила верных две тысячи франков, и его первой мыслью было отказаться, но прежде чем он успел что-либо сказать, загадочная попутчица перебила:

— Я никогда не прощу вам, если вы откажетесь или попытаетесь отказаться.