Финикийский корабль

Молившиеся упали и долго лежали. Свет в глазах каменного бога потух. Бедняки стали пятиться, посыпая головы морскими ракушками.

- Бог услышал наши молитвы! Хвала тебе, великий Ваал-Хаммон!

Затем, оставив свои корзины на ступеньках храма, оба бедняка поспешно ушли.

Из-за каменного чудовища вышел сухой, согнувшийся старик и, бормоча, ушел внутрь храма. В круглом окне под крышей засветился одинокий огонек.

Я подождал немного и затем осторожно направился к храму. Я поднялся по ступенькам каменного чудовища - оно ведь было похоже на тех божков, которых у нас в Сидоне ставят в часовнях на перекрестках дорог. Со ступенек храма был виден весь город. Бесчисленные дома со светящимися огоньками, окруженные деревьями и пальмами, спускались по склону холма к морю. Оттуда доносился знакомый шум морского прибоя.

Позади себя я услышал шипение и оглянулся. Две большие, длинные, как жерди, черные змеи ползли по белым плитам. Они высоко подняли головы и шипели, как гуси, приближаясь с двух сторон ко мне. Отступив назад, я прижался к спине каменного бога и едва не упал - сзади меня открылась дверца, я проскочил внутрь и захлопнул ее. Сверху проникал слабый свет. Ступеньки вели к голове бога. Справа в углублении в медном котелке тлели раскаленные угли. Возле них висела связка восковых свечей. Я поднялся по ступенькам, и моя голова оказалась в пасти каменного бога.

Снаружи послышались голоса. Неизвестные говорили совсем близко. Женский голос ласково уговаривал:

- Дедушка, не бойся, подходи ближе. Подымись сюда и сядь на ступеньках, а я буду петь молитвы. Подержи корзинку с голубями. Я посмотрю, здесь ли жрец Эшмуназар.

Слабый, старческий голос отвечал:

- Не отходи от меня, Эмашторет! Я боюсь этого бога. Он глядит на меня огненными глазами, точно хочет каменной лапой раздавить мне голову.

Сандалии Эмашторет застучали по каменным плитам. Она воскликнула:

- О священные змеи, не троньте меня! Вот я принесла вам чашку молока. Я не сделала ничего дурного, пропустите меня в храм!

Скрипнула дверь. Кто-то сердито спросил:

- Что тебе нужно? Зачем тревожишь меня так поздно?

- Я целый день работала на поле и освободилась только сейчас. Протяни мне руку милосердия и разреши мне произнести молитвы всемогущему Ваалу-Хаммону.

- Ну, хорошо, хорошо, дочь моя! А ты не забыла принести положенное даяние в пользу храма? Не скупись, не жалей даров на богоугодное дело.

- Я принесла двух белых голубей, четыре рыбки и сноп пшеничных колосьев.

- Скупы стали люди, - хрипел жрец. - Другие не жалеют для нас барана или теленка. О чем ты хочешь молиться?

- Шесть лет назад в этот день я потеряла сына. Он с другими мальчиками играл на морском берегу. Подъехали лодки, в них сидели злые люди. Они схватили детей и увезли их в море. Только двое из игравших на берегу прибежали домой и рассказали про кражу детей... Тогда моему сыну было десять лет...

- Стань здесь на колени, - ответил жрец, - закрой глаза, протяни могучему богу руки и молись.

Нежный голос запел песню, в которой чувствовалось глубокое горе:

Верни мне сына, моего прекрасного сына!

Он был похож на жемчужину в раковине.

Он был мое сердце,

И сердце мое вынули у меня.

Верни мне сына, моего прекрасного сына!

И месяц и солнце по очереди светят на землю.

Они освещают и днем и ночью мою грустную жизнь.

Все для меня померкло с потерей сына,

И в сердце моем и пламя и ад.

Верни мне сына, моего прекрасного сына!

Неужели он убит и не видит больше и не слышит?

Лгут они, лгут! Не умер он, а скитается по свету.

Кто скажет мне, несчастной, где мой прекрасный сын?

Я обернусь белой голубкой и полечу к нему*.

_______________

* Эта песня поется женщинами на берегах Сирии. (См. Кундурушкин.

"Сирийские рассказы".)

Этот голос походил на голос моей матери, песня говорила о том же горе, которым страдала теперь Ам-Лайли. Невольные вздохи стали вырываться из моей груди. Я не мог больше удержаться, стал сильнее всхлипывать и наконец громко зарыдал.

Голоса затихли, раздался шепот:

- Ты слышишь? Даже сердитый бог Ваал-Хаммон не выдержал и сам заплакал.

Потом раздались крики и топот ног.

Я поспешил выбраться из каменного бога и вышел на ступеньки храма.

Женщина с криком бросилась ко мне:

- Вот он, мой Харух, мой маленький Харух! Ваал услышал мои молитвы и вернул мне сына!

Она подбежала ко мне, схватила меня за руку и стала всматриваться в мое лицо:

- Те же кудри, те же глаза! Но где родинка на щеке? Кто ты?

Я все еще продолжал обливаться слезами и, всхлипывая, сказал:

- О добрая женщина! Мне стало жаль тебя - я тоже оторван от матери разбойниками моря. Поэтому я вышел к тебе. Прошу тебя, не плачь! Ты еще найдешь твоего сына! Но ты не моя мать. У нее другое лицо и на щеке синие черточки.

Медленно приблизился старый жрец в высоком колпаке.

- Этот мальчик послан тебе самим богом Ваалом, - сказал он. - Это твой сын. Великое чудо случилось в этом храме.

- Но мой сын похищен шесть лет назад - значит, он должен быть гораздо старше этого мальчика.