Финиш

В нерешительности оглядываюсь на кухне, ищу место, где она могла бы оставить записку, но не нахожу. Инстинктивно понимаю, что ее нет в доме. Когда открываю заднюю дверь для Бо, в лицо бьет холодный ветер, и вот тогда впадаю в панику.

Она ушла?

На лбу выступает пот. Смотрю на ее пса, комплекцией напоминающего Наполеона. Он справляет нужду, не переставая на меня рычать. Да, похоже, у нас будут трудности, но от самой главной проблемы в висках стучит кровь.

Имею ли право ее винить, если она все же ушла?

Вчерашний день был серьезным шагом, но чувствую, что как только радость от моего внезапного появления развеялась и наступила реальность, Сесилия от меня отгородилась.

Присматривая с крыльца за Бо, дую на руки. «Бабье лето» пролетело, и кажется, что холод наступил за одну ночь, без предупреждения, как и мое появление. Осенний холод пробирает до самых костей, когда спускаюсь с крыльца и с облегчением замечаю ее во дворе. В свете фонарей Сесилия склонилась над садиком и копает землю в фланелевой пижаме и черных уггах.

Меня пронзает желание прикоснуться, вкусить, трахнуть, укротить. Низменная потребность, которой не собираюсь потворствовать, хотя весь изнываю. Знаю, что и она чувствует то же желание.

Так уж мы устроены.

Для нас взгляды – это любовь, ссоры – это любовь, секс – это любовь, и даже сейчас, пока мы продираемся через наши общие, но совершенно разные страхи, это любовь.

Истина, которую она не позволила отринуть. Истина, которую со временем я принял. Топливо, которое необходимо для будущей борьбы. «Неважно, как между нами все зарождалось, этого не изменишь. Ты украл мое сердце, позволил ему любить тебя и показал, где его дом».

Мне нужно в это поверить. Я должен. Ее слова – мой стимул. Возможно, прошло восемь месяцев, но возвращение к ней по ощущениям заняло вечность.

Все между нами всегда сводилось к любви, она бесстрашно об этом напоминала, пока у меня не осталось иного выбора, кроме как смириться с ее словами и уступить правде.

Правде, заключающейся в том, что я люблю ее так сильно, что, кажется, не перенесу, если это затянется еще на один день – черт возьми, даже на один час. Но я перенесу. Ради нее проявлю терпение.

И пожеланий у меня будет всего несколько.

По пути домой она держалась настороженно и смотрела на меня как на незнакомца, которого пыталась понять. Такой же настороженной она кажется и сейчас, когда вонзает в землю маленькую лопатку. Сесилия перешла в наступление.

Направившись к ней, понимаю, что рано или поздно она почувствует мое приближение. Она всегда его чувствовала, как и я – ее.

Бо, этот жадный ублюдок, подходит к ней первым.

– Привет, малыш, – хрипло шепчет Сесилия псу, сняв испачканную садовую перчатку и погладив его по спине. Обращаясь ко мне, она не удостаивает даже взглядом. – Он тебя разбудил?

– Не важно. На улице очень холодно. Я принесу тебе пальто.

– Мне не холодно. – Она надевает перчатку и возвращается к работе, откинув в сторону ком земли, прежде чем взять контейнер с хризантемами.

– Тебе приснился сон? – спрашиваю, понимая, что ее что-то беспокоит.

– Разве они не снятся мне всегда? – колко отвечает она.

Опускаюсь на колени рядом с ней, пока она продолжает вскапывать землю.

– Помочь?

– Нет, сама справлюсь.

– Поговори со мной, – уговариваю, пытливо смотря на нее в теплом свете.

Она копает и вонзает в землю лопатку, а ее молчание проделывает то же самое с моим сердцем, но все же не предпринимаю никаких попыток ее остановить. Она нервничает или обижена – или и то и другое, а я хочу этого меньше всего.

День первый, Тобиас.

– Поговори со мной, Сесилия.

– Может, я не хочу, – тихо отвечает она. Так тихо, что возникает ощущение, будто не хочет, чтобы я услышал. Но я не собираюсь обороняться. Она уже победила. Сегодняшний день не предназначен для перебранок. Это день, когда я готов покориться. Я чертовски сильно скучал по ней. За прошедшие годы и месяцы порой задавался вопросом, не придумал ли эту потребность, привязанность к ней. Это предположение развеялось как дым в ту же минуту, как спустя долгую разлуку вошел в конференц-зал и встретился с ней лицом к лицу. То была очередная ложь, в которой убеждал себя на протяжении нескольких месяцев после того, как прогнал ее из Трипл-Фоллс. Попытки оспорить любовь бесполезны. Ей плевать на ваши доводы – и веские, и не очень. Любовь не обращает внимания на обстоятельства, ей насрать на то, в какое состояние она вас вгоняет. Любовь – неумолимое и беспощадное чувство, которое никогда не позволит лгать самому себе.

Устремив все внимание на нее в отчаянной потребности увидеть голубые, как океан, глаза, раскачиваюсь на пятках, приготовившись к первой битве из многих.

– Почему сейчас? – спрашивает она, доставая из контейнера хризантему и сажая в подготовленную почву. – Дождался, когда я привыкну к новой жизни. К новой жизни, в которой нет места тебе. Она не имеет с тобой ничего общего. Почему?