Финишер (ЛП)

Ей нечего было сказать.

Его рука спустилась вниз по ее руке, взяла ее руку, повернула кольцо, которое было у нее на пальце, кольцо, которое она надевала с такой надеждой. Он переплел их пальцы, его рука была грубой, большой и такой, такой нежной.

У нее заложило нос.

Он не должен этого делать.

— Прости, — прошептал он ей в шею.

Ему нужно остановиться.

И за что ему извиняться? За то, что бросил ее, когда ей было восемнадцать? За то, что не помнит ее? За то, что даже не попытался сделать это сейчас? За то, что не принял ее любовь, не доверял ей и держался на расстоянии? За то, что вел жизнь, которая ожесточила его до такой степени, что она истекала кровью на колючей проволоке вокруг его сердца? Ни в чем из этого не было его вины. Он не делал этого специально. Он был таким, какой он есть, а она была такой, какая она есть, и, возможно, просто возможно, они не должны быть вместе.

— Поговори со мной, радуга, — прошептал он ей на ухо. — Пожалуйста.

Нет.

Он должен уйти и не усложнять их отношения.

Она сглотнула, закрыв глаза, и снова запомнила его всеми своими чувствами.

— Я не знаю, как я потерял глаз, — тихо начал он. — Моя память о том времени… она пуста. Я не помню, был ли это несчастный случай или кто-то пытался убить меня. Это могло быть и то, и другое. Я мало что помню из той части.

Зефир замолчала, не понимая, почему он делится этим сейчас. Она умоляла его о крохах себя, а он отказывал ей снова и снова. И хотя девушка в ней сочувствовала ему, женщина была в ярости.

Она молчала.

— Ты была частью моих воспоминаний, не так ли? — мягко спросил он, заставив что-то внутри нее задрожать.

К черту его за то, что он заставил ее чувствовать себя так.

— Да.

Ей было неприятно, что ее голос надломился.

Она почувствовала его облегчение от ее ответа.

— Мы были вместе?

Она беззвучно кивнула.

— Мы расстались?

Нет. Не расстались.

— Ты бросил меня, — сказала она ему, не открывая глаз. — Ты сказал мне ждать, что у тебя есть сюрприз для меня, и не вернулся. Я не знала почему, пока не увидела тебя во время боя. Теперь я знаю, что что-то должно было случиться, что бы ни забрало твой глаз. Десять лет я не знала. Я думала, не умер ли ты, не бросил ли меня, не потерял ли интерес.

Его рука провела по ее животу.

— Я не помню.

— Я знаю, — прошептала она. — Все в порядке.

Боже, она ненавидела конфронтации, но сейчас им было лучше все выяснить.

— Я… — начала она, сглотнула, начала снова. — Я не сказала тебе, потому что хотела, чтобы мы начали с чистого листа, чтобы посмотреть, сможешь ли ты снова влюбиться в меня. Кроме того, я не хотела напоминать тебе о том, что скрывает твой мозг, снова вызывать какую-то травму.

Боже, это было тяжело.

— Но мы оба изменились. Ты другой мужчина, а я другая женщина, и хотя мое сердце все еще любит тебя…

— Зефир…

—.. Я думаю, это было завершение, в котором я нуждалась. Я пыталась, но ничего не вышло, и смирилась с этим. Правда. Но сейчас мне нужно отпустить тебя. Двигаться дальше. Может, найти кого-то еще, завести семью, о которой я всегда мечтала. Поместить тебя в мои воспоминания и…

Она внезапно оказалась на спине, над ней навис очень большой, очень напряженный Альфа, заключив ее в свои объятия.

— Скажи это еще раз, — осмелился он, его голос был похож на опасное лезвие.

Зефир растерянно моргнула.

Он наклонился ближе, перебирая пальцами ее голубые локоны.

— Я порезал руку человеку, который прикоснулся к твоим волосам, Зефир. Как ты думаешь, что я сделаю с тем, с кем ты будешь двигаться дальше?

У нее перехватило дыхание.

Она не ожидала такого.

— Я могу не помнить тебя, — прошептал он, его губы почти касались ее губ. — Но теперь ты моя жена. Моя. И я искупаю весь город в крови, прежде чем позволю тебе изменить это.

Он был напряжен, слишком напряжен, и она не знала, как с этим справиться.

— Это всего на шесть месяцев, — бросила она ему в лицо его же слова. В ответ он молча поцеловал ее в шею. — Мы подписали контракт, — напомнила она ему, ненавидя то, как ее сердце стучит о ребра.

Он прижался поцелуем к ее носу.

— Я еще не закончил с тобой, маленькая радуга. Возвращайся домой.

— А когда ты закончишь со мной? — она повернула голову в сторону. — Возвращайся, Альфа, — она назвала его этим именем, зная, что ему не нравится, когда она так делает. — Я устала. Для нас обоих будет лучше, если мы будем жить вдали друг от друга.

— Не будет лучше, — твердо заявил он, усаживаясь рядом с ней и притягивая ее в свои объятия.

Она пыталась вырваться, а он держал ее рядом.

И это сводило с ума. Его ничуть не волновало, когда она цеплялась за него, нуждаясь во всем, что он бросал ей в руки, не стыдясь того, как она отдавала свою любовь. Он даже не пощадил ее, когда она была наиболее уязвима.

Ее печаль, боль и ярость слились воедино. Ей хотелось вцепиться когтями в его грудь, заставить его причинить хоть йоту той боли, которую он причинял ей, снова и снова, снова и снова.

Нет. Она расскажет ему правду и отпустит его.

Зефир уставилась на его татуировку, выглядывающую из-под футболки.

— Твоя мать рассказала мне об альфахорес.

Она почувствовала, что он застыл на месте.