Финишная прямая

На самом деле сезон 1988 был полон унижений, и Монца стала единственным, хотя и грандиозным, проблеском. Как бы то ни было, эра турбо подходила к концу и Джон Барнард уже два года работал над атмосферником для 1989 года.

Оставалась еще одна самая последняя турбо-гонка, Гран-при Австралии в Аделаиде. О повторении прошлогодней победы я мог забыть, для этого у нас было слишком большое отставание от Honda по горючему, а в чемпионате мое место было уже гарантировано (третий после пары McLaren-Honda Сенны и Проста). У Альборето тоже не было никаких перспектив (пятый в чемпионате и он знал, что в Ferrari его заменит Мэнселл). В команде тоже не было ничего нового, так что мы решили, что помчимся сразу вперед, устроим хорошее шоу, пока у нас просто не закончится бензин и потом мы полетим домой. Такая «тактика», конечно, оставалась в тайне, пока что.

Как бы то ни было, мне удалось благодаря ей заказать идеальный рейс в европу, на который в нормальных обстоятельствах я бы ни за что не попал.

После квалификации я повстречал своего приятеля (и кровного брата в том, что касается скандалов и хулиганства) Барри Шина. Барри был легендарный английский герой мотогонок в восьмидесятые годы, потом он переехал в Австралию и работал ведущим на «Channel Nine», то есть том телеканале, который делает самые лучшие спортивные репортажи в Австралии. Барри хотел подготовиться к своему завтрашнему комментарию и спросил меня, как я думаю, закончится гонка.

«Я заказал вертолет на 2:45, тогда я как раз успею на рейс Lufthansa».

«Но ведь гонка заканчивается только в…»

«Именно».

Так мой друг Барри смог зарекомендовать себя великим прорицателем, настоящим «своим человеком». Специалисты говорили о матче «Прост против Сенны», только Барри Шин сказал: «Я ставлю на Бергера, он в лучшей форме своей жизни и задаст необычйный темп, и меня не удивит, если он даже сможет настичь превосходящих McLaren-Honda…»

Из тех, кто стояли на старте впереди меня, о плане знал только Алан Прост, ему сообщил обиженный из-за своего увольнения Альборето. Но в начале мне было необходимо победить Айртона Сенну, который не мог понять что происходит, когда уже на втором круге в его зеркалах заднего вида появилась Ferrari. Для зрителей это было великолепное шоу, мы провели отличную схватку, однажды даже коснулись друг друга колесами. Когда я его обошел, мне пришлось гнаться за уехавшим между делом вперед Простом, и это стало снова отличным представлением для публики. Во время обгона Алан не пошевелил и пальцем, наверняка он ухмылялся, когда я пролетел мимо, как молодой бог.

Затем я проехал несколько кругов в полную силу, просто улетая от остального пелетона и начал уже потихоньку задумываться о своем авиабилете. Что бы мне устроить напоследок?

Я догонял две обойденные на круг машины, передняя из них была синяя Ligier Арну. Это то, что мне нужно, так как Арну был один из самых безбашенных гонщиков Формулы 1, один из тех, кто никогда не смотрит в зеркала и постоянно путается под ногами. Итак, я обогнал первого и заодно сразу Арну, очень смелым маневром и при этом заднее колесо Ligier оказалось на пути, маленькое столкновение, конец. До глубины души разочарованный Герхард Бергер, великолепно лидировавший в Гран-при Австралии, отказался давать комментарии. Немедленный отъезд от разочарования, мы видим как пилот Ferrari садится в вертолет, но эта гонка молодого Герхарда Бергера останется для нас незабываемой, я ведь говорил вам, дамы и господа, он себя покажет… Барри Шин на Channel Nine.

Моим новым партнером по команде на 1989 год стал Найджелл Мэнселл. На шесть лет старше меня, почти что «авторитет». Поскольку я уже свободно перенес Альборето, который считался очень быстрым гонщиком и имел большую политическую силу в команде, у меня не было страха и перед Найджелом. Наоборот, я думал, что мы могли бы стать хорошими друзьями, поскольку как человек он мне очень нравился. Кроме того, хлопоты, которыми он окружал свою семью, выглядели поначалу весьма симпатично и душевно. Позднее, правда, мне стало действовать на нервы, когда он устраивал излишние представления и каждый успех кому-то «посвящал», рассказывая при этом елейные истории.

В действительности оказалось, что Мэнселл был исключительным индивидуалистом и недоверчивым малым, в полную противоположность своим открытым и дружелюбным манерам. Хотя это несколько разочаровывало, но, в общем, подходило мне, кроме того, я был слишком беззаботен, чтобы беспокоиться о внутренней иерархии. Кроме того, Мэнселл уже пережил работу с такими людьми, как Пике, он был кем-то вроде «старого коня».