Финно-угорские этнографические исследования в России

В 1841 г. в своем докладе, адресованном руководству Венгерской Академии наук, со свойственной ему горячностью, А. Регули напишет: «Из обсуждения этого вопроса выяснилось бы, действительно ли мы стоим здесь одинокими на всем земном шаре и без родственников как единственный пережиток исчезнувшего племени, или у нас еще есть неизвестные родственники. По крайней мере одно установлено твердо: если мы не найдем родственников здесь, то не найдем их нигде в другом месте. Я утверждаю это не без размышлений, я исследовал все гипотезы, в которых, правда, нет недостатка, если эта работа была полезна, то конечно в том отношении, что я сам еще с большим дове­рием обратился к финнам. То родство, которое существует между сред­неазиатскими языками (тюркским, монгольским, маньчжурским) и к которым причисляется финский и венгерский, хотя и обосновано, но неудовлетворительно, потому что это только родство класса, а вслед затем снова встает вопрос: к какому же из этих народов относятся венгры? Но я учитывал и это утверждение, а для того, чтобы, по край­ней мере, отвести от себя упрек в односторонности, я занялся тюркс­кой грамматикой, сравнил также монгольский и постарался получить об этих народах также хорошие и надежные этнографические и исто­рические объяснения. Но это родство не доказывает ничего другого, кроме того, что мы азиатский народ, в чем никто не сомневается. Более тесные и близкие узы связывают нас с финнами. О родстве между народами Кавказа и венграми не может быть и речи, так как, по иссле­дованиям столь многих ученых, и новейшим — Шегрена, который хо­рошо изучил и знал венгерский язык, не обнаруживается ни малейшего следа родства. И как долго мы намерены еще идти этой столь неясной тропой, строить столь призрачное родство! Мы бросаем наши взгляды повсюду и только там, где предлагается надежная основа, мы не хотим начинать! Как долго уже мы ищем свое происхождение! И как недале­ко мы продвинулись! Единственная причина — наша национальная гордость. Со временем, если знание этих финских народов продвинет­ся вперед и мы яснее увидим собственные условия, тогда, может быть, не будет причины краснеть, что же мы можем теперь, если мы забыли наши собственные деяния. О древней истории, героических делах финнов мы сейчас не знаем еще ничего, но мыслимо ли, что народ, который когда-то населял всю русскую землю от Ледовитого океана до Черного моря, что очень многочисленный народ совершал не более крупные и славные дела, чем теперь лапландцы и остяки? Храбрость — это не качество отдельных народов, каждый народ на земле — храбрый, если время принуждает его к воодушевлению и жажде деяний: в таких временах мы не можем отказать и финнам». Так, Регули в своем новом выборе встал на нелегкий и не всегда благодарный путь борьбы с устоявшимся мнением, примером своей жизни и трудов доказывая приоритет научного знания перед мифологизированным сознанием об­щества. Но прежде чем доказывать что-либо другим, необходимо было самому убедиться в предмете исследования.