Фёдор Абрамов

И тем не менее Абрамов по-прежнему рвался на фронт. Он не скрывал этого и явно тяготился своей «тыловой» припиской. Ещё служа в запасном полку, он прямо жаловался на этот счёт брату Василию, на что тот весьма предостерегающе отвечал:

«…Федюша, напрасно только спешишь туда. Ведь ты уже там был, два раза целовался, и основательно. Запомни, друг, третий поцелуй может быть роковым, что для меня будет ударом, который навряд ли я переживу…

04.01.1943 года».

Чуть позже, уже служа в контрразведке, 8 февраля 1944 года в письме, отправленном в Карпогоры на имя Ивана Фофанова, Абрамов с горечью посетует: «…одно плохо – не представляется никакой возможности вырваться на фронт. Два года в тылу можно считать потерянными для меня во всех отношениях. Я не вырос ни духовно, ни физически…»

И, может быть, решение стать курсантом пулемётного училища, а ведь Фёдор Абрамов к этому времени уже не горел желанием военной карьеры, было продиктовано лишь желанием всё-таки «прорваться» на фронт. Ведь с чином «младшего командира» эта задача явно упрощалась.

Недолго проучился Абрамов в Архангельском пулемётном училище, которое находилось в городе Цигломень вблизи Архангельска. Получив лычку старшего сержанта и приняв должность помощника командира взвода, он уже с первых дней учёбы был на отличном счету. Об этом говорят его характеристики, затребованные несколько позже инспекцией по кадровому составу Смерша.

«Комсомольская характеристика на комсомольца т. Абрамова Ф. А.

Абрамов Ф. А. за время пребывания в комсомольской организации 19 р. 5 б-на [батальона] Архангельского пулемётного училища проявил себя как лучший комсомолец, хорошо успевающий по боевой и политической подготовке, хорош[ий] общественник и товарищ. Пользовавшийся авторитетом среди курсантов и командиров.

От[ветственный] секр[етарь] комсомольского бюро батальона

л-т А. Яровенко. 18.IV. 43».

Можно считать этот текст стандартным, шаблонным, если бы не знать натуры самого Фёдора Абрамова и того, что характеристика давалась не куда-нибудь, а в особый отдел НКВД.

Уже 15 апреля 1943 года для Фёдора Абрамова закончилась одна война и началась другая, требующая не только смелости и отваги, но и усердия, смекалки и знаний, умения хранить тайну. И эта война была не менее опасной, чем та, окопная, а может быть, и больше того. Она была жестокой и хитрой, непредсказуемой, не терпящей и доли ошибки. Это было то поле боя, о котором молчали долгие годы, да и ныне ещё многое находится под грифом «Совершенно секретно».

Лейтенант Смерша

В мае 1980 года Абрамов, давая интервью корреспонденту газеты «Советская Россия», на вопрос: «Где закончилась для Вас война?» – весьма уклончиво ответил: «В глубоком тылу, где я служил в воинской части по причине своей непригодности к строевой службе после второго тяжёлого ранения. А моя мирная жизнь началась осенью 1945 года, когда я вернулся в Ленинградский университет…» О службе в контрразведке ни слова! И это не случайно. Во всех своих многочисленных публичных выступлениях Абрамов обходил эту страничку своей военной биографии. А ведь службе в Смерше Абрамов отдал более двух лет своей жизни, дослужившись до старшего следователя.

15 апреля 1943 года – официальная дата поступления Фёдора Абрамова в Отдел контрразведки НКВД Архангельского военного округа, куда он попал исключительно благодаря своим личностным положительным качествам и феноменальной природной одарённости. Достаточно почитать его «Анкету специального назначения работника НКВД», которую он подписал ещё за неделю до официального поступления на службу – 7 апреля 1943 года, и уже будет понятно, что за человек привлекался в данную организацию:

«Из крестьян (о середнячестве тут, к счастью, забыли, наверное, это было уже не столь важно! – О. Т.), три курса Ленинградского государственного университета – незаконченное высшее, не судим, доброволец Красной армии, дважды ранен, взысканий по службе не имел, член ВЛКСМ, член Союза работников Высшей школы, читаю, пишу и говорю недостаточно свободно по-немецки, пишу и читаю по-польски, три брата на фронте…»

На поставленные в анкете вопросы Абрамов отвечал так, как знал, и был весьма откровенен, сообщив даже о, казалось бы, совсем не нужном, например, о судимости брата Николая: «…судился брат Николай примерно в 1930 г. за хулиганство, связанное с пьянкой, год или полтора он пробыл в заключении (лагерь)». Что было, то было, и, как говорят, из песни слов не выкинешь!

Первый лист черновика набросков к повести «Кто он?» датирован 7 марта 1958 года. С этого времени Абрамов по крупицам (в архиве писателя встречаются как от края до края исписанные листы, так и всего с двумя-тремя строчками, штрихами к повести), до мелочей, заставляя работать память, записывает всё, что было связано с тем периодом времени.