Фёдор Абрамов

Он специально перестал читать газеты, дабы не раздражать себя публикациями, всё ещё появлявшимися в печати по поводу его статьи. В какой-то момент он, словно отрешившись от всего произошедшего, принял ситуацию такой, какая она есть, и даже почти смирился с возможным увольнением из университета, что было вполне вероятно. Университетские коллеги – а Фёдор Абрамов к этому времени был уже старшим преподавателем кафедры советской литературы – вначале хвалили статью, а потом «перевернулись», пошли на попятную и предстали пред ним в новом свете. Он уже не желал бороться с той подлостью, что злым эхом ещё лилась на его правду со страниц газет. Больше не хотелось ни доказывать, ни объяснять. В душе наступила некая немота, которую нужно было срочно, чтобы не скиснуть, не сорваться, заполнить родиной, дорогим Севером. «Любовь моя, чувства и мысли мои – вы все обращены к родному Северу. Жду свидания с ним, как с любимой», – запишет он в своём дневнике за несколько часов до отъезда в Архангельск.

Эпопея со статьёй «Люди колхозной деревни в послевоенной прозе» закончилась для Фёдора Абрамова внешним поражением, внутренним сломом, потерей надежды на торжество справедливости. Все последующие годы своей жизни он будет помнить то время, тот бой за правду. Об Абрамове ещё не единожды будут говорить в ЦК партии, и его имя как талантливого писателя на многие десятилетия, по сути до конца жизни, попадёт в разряд неугодных власти.

Сполна достанется и новомирцам.

23 июля 1954 года Александр Твардовский постановлением ЦК КПСС будет освобождён от должности главного редактора журнала «Новый мир». А спустя несколько дней после его «свержения» на партийном собрании Московской городской писательской организации Александр Дементьев и Сергей Смирнов, ранее вставшие на защиту абрамовской статьи, принесут «покаянные» речи, признав личные ошибки в редакционной работе.

Фёдор Абрамов очень болезненно переживёт отставку Твардовского. Вынужденное «покаяние» Александра Трифоновича фактически станет для Абрамова душевным крахом и началом переосмысления пройденного пути.

Но, как ни странно, абрамовская статья всё же найдёт свою, пусть и робкую, правду на II Всесоюзном съезде советских писателей, открывшемся 15 декабря 1954 года в Большом Кремлёвском дворце и растянувшемся на 12 дней. Конечно, на съезде не обошлось без речей о «Новом мире», в которых упоминались и «Люди колхозной деревни…». И всё же случилось то, о чём ещё несколько месяцев назад нельзя было и подумать. Вновь занявший должность главреда «Нового мира» Константин Симонов в своём докладе «Проблемы развития прозы» резко осудил «ложные приукрашивания действительности» в ряде произведений советских писателей, в том числе и в романе Бабаевского «Кавалер Золотой Звезды». Как такое могло случиться, чтобы Симонов, ещё совсем недавно, будучи редактором «Литературной газеты», громившей своими публикациями «Новый мир», не упоминая в выступлении имени Фёдора Абрамова, фактически встал на его сторону? Ответ один – здравый смысл новомирской статьи Фёдора Абрамова восторжествовал. И речь Симонова, за которую, в частности, ему порядком досталось, была тому живым примером.

Чуть раньше, 26 октября, в Москве прошло совещание литераторов, в чьём творчестве затрагивалась тема деревни. Доклад «Новое в колхозной деревне и задачи художественной литературы», сделанный Валентином Овечкиным, содержал многие факты из нашумевшей статьи Фёдора Абрамова, тем самым подтверждая правильность заложенного в ней смысла.

Новый, 1955 год Абрамов по-прежнему встретил в должности старшего преподавателя кафедры советской литературы Ленинградского университета. Его не уволили, смута вокруг его имени улеглась, и он по-прежнему значился одним из ведущих советских шолоховедов и даже подготовил в нужном духе «партийности» смаковатую статью к пятидесятилетнему юбилею Михаила Шолохова, которую опубликовала университетская газета.

А читательские благодарные письма за «Людей колхозной деревни…» всё шли и шли в Ленинград со всех уголков страны. «Пишите Ваши статьи в том же духе, требуйте от писателей правдивого отображения жизни, – призывает в своём письме 18 февраля 1955 года инженер-электрик из села Троицкое Ростовской области П. И. Королёв, отправленном для Абрамова в «Новый мир», – со всеми её мелочами без напыщенного патриотизма, ведь нет же ещё второго “Тихого Дона” наших дней, а это очень желательно.

Пусть писатели отображают жизнь, а не создают её, ибо книги пишутся на материале жизни, а не жизнь строится на материале книг».

Не ведал тогда автор письма из села Троицкое, что пройдёт совсем немного времени, каких-то три с небольшим года, и в своих руках он будет держать «второй “Тихий Дон”», написанный человеком его времени.

Архангельск, Карпогоры, Веркола, Кушкопала… Летний отпуск 1955 года Фёдор Абрамов вновь провёл на Пинежье. Помогая по хозяйству брату Михаилу, не забывал и о романе, черновой вариант которого уже почти был готов.