Фёдор Абрамов

Конечно, вводя в роман эту речевую особинку, Фёдор Абрамов вряд ли при этом не ориентировался на Шолохова, который так умело, ненавязчиво и очень ёмким вкраплением в «Тихий Дон» казачьего говора сумел подчеркнуть не только колорит казачьего быта, но и вкупе с тонким лиричным описанием природы развернуть всю палитру красок той местности, где происходит действие романа. И в этом ракурсе Абрамов стал ярким последователем творчества Михаила Александровича.

Истинного читателя, проникнувшегося силой текстов двух этих произведений, было трудно упрекнуть в предвзятости, чрезмерной эмоциональности в восприятии, ангажированности. Это сравнение было искренним, идущим не только от сердца, но от истины в слове. «Северным Шолоховым» назвал Фёдора Александровича в своём письме челябинец В. Ф. Сафронов, чьи корни по линии матери были с Пинежья:

«Одно я Вам скажу, мы с мамой прозвали Вас нашим пинежским Шолоховым. Мы очень рады, что у нас есть свой северный Шолохов. Вы даже не представляете, какую замечательную вещь [“Братья и сёстры”] Вы написали, для нас эта книга больше, чем книга – это сама жизнь».

И всё же Абрамов был намного искреннее автора «Тихого Дона» и «Поднятой целины» в описании тяжёлой крестьянской доли в военные и послевоенные годы, и это не могло быть не замечено читателями. Так, спустя годы на одной из авторских встреч ему подадут записку с таким вопросом:

«Уважаемый Фёдор Александрович!

Здесь упомянули, что темой Вашей диссертации был Шолохов. Мне кажется, это неудивительно. Шолохов должен был быть Вам близок сочностью и какой-то выпуклостью своего стиля.

Но не кажется ли Вам странным, почему Шолохов, обладая такими возможностями как писатель и деревенский житель, не рассказал нам о той поре, о которой рассказали Вы?»

Безусловно, ответ на вопрос Фёдор Абрамов знал. Но ответил ли?

Абрамов безмерно любил Шолохова – автора «Донских рассказов», «Тихого Дона», «Судьбы человека» – и был резок, а порой и слишком «желчен» по отношению к Шолохову – литературному «маршалу», из уст которого с высоких трибун временами срывались речи, заставлявшие негодовать.

И всё же Фёдор Абрамов до мозга костей был пропитан шолоховским словом и никогда этого не скрывал. Влияние Шолохова-писателя на Абрамова было огромным, и можно прямо сказать, что увлечение Шолоховым в большей степени взрастило в нём любовь к литературному труду и образ автора «Тихого Дона» был всегда с ним. Но Абрамов не был подражателем шолоховскому мастерству, он всего лишь был прилежным «учеником-заочником», сумевшим своим романом «Братья и сёстры» на отлично сдать «экзамен» мастеру, создав при этом собственную школу литературного мастерства. Такое дано не каждому!

Крепким, многогранным «ключом» «Тихого Дона» открыл Фёдор Абрамов своим читателям дверцу в мир «Братьев и сестёр», при этом сумев создать своё, ни с кем другим не сравнимое произведение о жизни русской деревни, напитав его изысканностью, музыкальностью, певучестью исконно русского языка, сплетённого воедино с убеждающей силой слова, обжигающей правдой и любовью к человеку труда, поставив роман в разряд великих произведений мировой литературы XX века и, не подозревая, встав у истоков создания целого направления в отечественной художественной литературе, которое спустя время нарекут «деревенской прозой», а авторов «деревенщиками».

Часть 6. На вольных хлебах литературы: 1960–1965

От «Безотцовщины» к легенде о великом Лохе…

Нужно отметить, что ещё до выхода романа «Братья и сёстры», начиная с 1952 года Фёдор Абрамов успешно дебютировал в ленинградских журналах «Звезда» и «Нева» как прозаик. Были опубликованы несколько его коротких рассказов – «Рассказы деда Онкудина», «Мой друг Алёшка», «Последний взгляд», «В том краю», «Один день её жизни», «Родной», «Записки о необыкновенном», «Горлинка», очерк «Жизнь требует»… Впоследствии некоторые из них в переработанном виде войдут в цикл знаменитой «Травы-муравы». Удивительно, но сам Фёдор Александрович на протяжении всей своей жизни предпочитал молчать об этих первых публикациях, всегда ставя на первое место роман «Братья и сёстры».

26 марта 1959 года Фёдор Абрамов делает весьма серьёзный шаг – обращается в Ленинградское писательское отделение с заявлением о принятии в члены Союза писателей (СП) РСФСР[6].

24 марта 1960 года правление Ленинградского отделения Союза писателей, утвердив ранее принятое решение секретариата от 11 февраля 1960 года, единогласным голосованием примет Фёдора Абрамова в писательский союз.

Той же весной Фёдор Абрамов навсегда простится с Ленинградским университетом, положив конец преподавательской работе, к которой больше никогда не вернётся.