ФИОЛЕТ

Постепенно костры и ночные пробуждения также превратились  в привычку. Именно эта бесконечная, непрекращающаяся и неизменная рутина сводила его с ума. Каждый вечер, сидя на песке около костра, он играл на своей самодельной дудочке. Сам того не замечая, Макс с каждым днем играл мелодии все тоскливее и тоскливее, сочиняя их на ходу. Отсутствие двух пальцев несколько ограничивало возможности игры, но он довольно быстро привык обходиться без них. Эти тоскливые звуки, рвавшиеся из души, красноречивее всего другого говорили о том, что долго он так не протянет.

Ложась спать, он открывал помощник, просматривал фотографии и, дойдя до своей любимой, давал отчет о проведенном дне Тине и Лизе. Он гладил их изображения, и порой слезы сами собой наворачивались на глаза. Были дни, когда он в исступлении отбрасывал помощник, выбегал из своей палатки и так бежал по бесконечному пляжу навстречу звездам, сколько мог, давая волю рыданиям.

Всю невозможно скучную и однообразную рутину Макс старался скрасить мелкими достижениями в улучшении своего быта. С момента его переселения на берег он потерял один из источников пищи и, соответственно, разнообразия – рыбу. Здешние рыбы не подплывали близко к устью ручья, чтобы не рисковать быть выплеснутыми течением в соленую воду. За рыбой нужно было идти слишком далеко по руслу вглубь леса, и Макс очень редко позволял себе такие вылазки, которые могли занять целый день.

Потерю речной рыбы Макс решил восполнить морскими животными, стайки которых он видел тогда с вершины валуна. Как и на пляже, на мелководье также попадались отдельные валуны, выплюнутые когда-то бушующим жерлом вулкана. Для ловли рыбы Макс приспособил колючки с одного из кустов, на которые насаживал небольшие кусочки мяса хрюков. Эти колючки осыпали все ветки куста, растущего в лесу в изобилии, и были направлены чуть вверх от ветви. Если срезать колючку вместе с небольшим участком коры, то получалось некое подобие крючка. Но самое замечательное свойство этих колючек состояло в небольшой зазубрине, которая имелась на каждой игле. Благодаря этой зазубрине игла, войдя в тело, выходила потом обратно с большим трудом и очень болезненно. Максу хватило в свое время одной встречи с этим недружелюбным кустом, чтобы потом обходить его десятой дорогой.

Подвешенная на тонкой нити, отслоенной от парашютного полотна, колючка с приманкой оказалась неплохой снастью для ловли рыбы. С небольшим запасом приманки Макс обычно доплывал до ближайшего валуна, одиноко торчащего из моря, и, сидя на нем, вылавливал все, что могло позариться на мясо.

В основном ему удавалось поймать плоскую желтую, как сам песок на дне, рыбину с телом почти круглым, как у земной камбалы, но покрытой неприятной слизью. Он жарил пойманную рыбу прямо в шкуре на углях, и ее вкус значительно превосходил тот, что был у обитателей ручья.

День охоты Макс чередовал с днями рыбалки, время от времени давая себе выходные. В эти дни он либо валялся целый день в палатке, размышляя о будущем, либо отправлялся исследовать окрестные леса, высматривая новые места, подходящие для охоты, подбирая новые пригодные в пищу плоды деревьев.

За время пребывания здесь Максу удалось отметить одну очень интересную особенность местной фауны. Эволюция на фиолетовой планете в какой-то момент свернула не на том повороте, что на Земле, и увела все живые существа немного в сторону. Животные здесь имело одну общую замечательную особенность. Голова или, скажем, ее подобие служило только для расположения глаз и рта. Была она обычно меленькой и практически неподвижной. Глаза же, наоборот, располагались на подвижных конечностях, давая себе свободу обзора.

Среди ученых на Земле принято считать, что мозг располагается в голове, чтобы быть поближе к основным органам чувств: глазам, носу, ушам. Здесь же уши, насколько Макс мог судить по подобию ушных раковин, находились обычно с боков туловища. Нос – когда как: у хрюков, видимо, был тоже на голове вместе с рылом. А где находится орган обоняния у местных сусликов Макс так и не понял. Но, собственно, главное отличие состояло в том, что в голове отсутствовал мозг.

Разделывая свою добычу, Макс поначалу не слишком разбирался в потрохах, предпочитая их просто выбрасывать. Но потом все же задался вопросом, почему голова у всех животных, которых он видел, включая мохнатое чудовище, закусившее его пальцами, была чрезмерно мала. Для того чтобы получить ответ на вопрос, он провел один раз тщательное анатомическое исследование тела хрюка, не поленившись даже препарировать голову. Черепа в земном понимании там не обнаружилось. Пришлось искать мозги в другом месте, и вот тогда, разбирая каждый внутренний орган отдельно, он нашел его в центре чрева. Мозг, имеющий форму правильного шара, располагался в отделении из неких внутренних ребер, прочно прикрепленный к позвоночнику. Может, он и был здесь дальше от органов чувств, но зато значительно ближе к конечностям, которыми управлял.