Фиолетовая книга

В награду шутовское счастье,

Холодный взгляд и ледяная страсть.

Пиши стихи – то есть удел убогих,

Мечтай, твори – ведь так живут рабы.

Ропщи в своих границах строгих,

И Бога о прощении проси.

А сильные, взяв краску почернее,

Измажут жизнь несчастную твою.

Несправедливой горечью бледнея,

Ты лопнешь пережатую струну.

В мой день рождения

Я снова стала старше,

А может и мудрее.

Глаза горят поярче,

О прошлом не жалею.

Ещё скудны морщины,

И щёки розовеют.

Передо мной мужчины

Распахивают двери.

Не злюсь, и не ревную,

Не жду звонков до ночи.

Лишь ласково целую

Пред сном любимых дочек.

Помада стала ярче,

И каблуки повыше,

Машина стала красной,

А голос явно тише.

Сегодня не печалюсь!

Сегодня я на взлете!

Лишь яркая помада,

И туфли по погоде.

#SoloPoetry#2018

Ухожу

Я уйду как всегда, отточенным движением, доведённым до автомата,

Десятки раз исполнен трюк смертельнее хождений по канату.

С холодным сердцем, и ясным умом лишённым всяких эмоций,

Вспотели руки, но белый тальк, равными промежутками и порциями.

Я уйду, прекрасно зная, что оставленные вещи уже без надобности,

Минуть пять слез пред выходом, и в конце немного к себе жалости.

А после, проходя мимо тигра, в клетке ожидавшего свой выход,

Загляну ему в глаза, мы понимаем друг друга, мы оба одинокие и дикие.

Я уйду не оглядываясь, не позволив себе ни малейшей слабости,

Трудно только на праздниках, и иногда при виде чужой радости.

Но шуты только в гримёрках обнажают вспоротые животы и души,

Но согласитесь, когда мы в роли на нас приятно смотреть,

И так приятно слушать.

Я уйду за секунду до того, как ты сам принял бы такое решение,

То моя маленькая слабость, и собственно, единственное утешение.

Побольше талька, побольше дымовой завесы и громче удар гонга!

И снова, и снова я ухожу, но этот номер всё меньше вызывает восторга.

Я верю

Я верю, в красную машину.

Я верю, в яркий макияж.

Я верю в путешествия по миру,

Да и в любой для отдыха вояж.

Я верю в яркий сад у дома,

И детские качели на ветру,

В увитые плющом балконы,

И у камина нежное "люблю".

И в крылья белые у самолёта,

Который к морю нас везёт,

И коврик мягкий у порога,

Домашний яблочный пирог.

Цвета пастели в интерьере,

Абажуры, ламбрекены, вензеля.

Всё это не мечты, а, в самом деле!

В шкафу куницы, соболя.

И шёлковый халат с драконом

Лежит небрежно на софе,

Ты видишь, самым дорогим фарфором

Встречает чайник с мятой на столе.

Старинные изданья в переплётах,

Что в секретере ждут чтецов,

Портреты в рамках с позолотой

Взирают всей суровостью отцов.

Я верю в плечи в эполетах,

В прямую выправку и стать.

И в то, что в этом мире можно

Таких мужчин ещё сыскать.

Авторам и поэтам

м и М

Наступает особое время,

Близится, близится май.

И мой маленький, очень тревожный гений

Мне шепчет: «Бери, читай!»

«Однажды весною в час…» – как молитва.

Знаю всё наизусть.

И наперёд открываю страницы

Раз в сотый уже, ну и пусть.

Вот кот огромный мелькнёт в трамвае,

И тенью свернёт в поворот,

И дорогая вещица случайно

Упадёт, развернётся платок.

Восстанет дворец, и гроза нагрянет.

Каждый год с восторгом смотрю,

Как скрывается город, а память восстанет,

Как всё погрузится во тьму.

Я двадцать лет, а это не мало,

Весною лишаюсь сна.

И спрут под ночным роковым одеялом

Приходит, когда я одна.

В. Маяковский

Я о тебе узнала очень рано,

Была невинна и юна,

Когда впервые прочитала

Про левый марш и облако в штанах.

Но, не смотря на все старания

(Не оценённые притом).

Учителя без состраданья

Читать сказали “Тихий Дон”.

А я без боя не сдавалась,

И чтоб не задавали,

Стихи о паспорте читала,

Ну и о всякой Дряни!

Kamarado

Сильнее моего взгляда

Не найдётся мужская рука,

Иди же ко мне, kamarado

На равных буду твоя.

Ты только не падай духом,

Даже если весь мир против нас,

Я буду твоя подруга,

И в профиль твоя, и в анфас.

Мне целого мира мало,

Завоюй же его для меня,

Я буду твоя kamarado,

Только, и только твоя!

Плечом к плечу за идею,

За твою идею стоять.

Я буду, и я посмею

Сильнее тебя даже стать!

Не покину тебя, буду рядом,

Пока чувствую силу рук.

Я буду твоя, kamarado,

На север твоя, и на юг.

Сто лет одиночества

А в носу стоит запах ладана,

И запах душицы по телу.

Обернусь твоим вечным знаменем -

Знаменем нашей победы.

Не о войне пишу, не о памяти.

Пальцы запахли свечками,

Я пишу о той радости,

Когда бежишь босоногой по речке.

Золотые рыбки у них глазки камушки -

Символ вечного одиночества.

Двор открытый – зовётся патио.

Сгинет прочь – говорится в пророчестве.

Запах трав, беспокойство призраков.

Поколения тел озадачены

Расшифровкой таинственных символов,

Которые лучше бы ничего …не значили…

Другие женщины

Любую твою новую пассию буду мерить взглядом,

Пожелаю ей обзавестись огромным задом.

Однако приму к сведению направление стрелки и марку туши,

А лучше,

Я никогда не узнаю твою новую пассию.

Всех твоих женщин буду считать временным бедствием,

И в своих фантазиях не побрезгую никакими средствами,

Но ты увидишь, я буду ей улыбаться и её обнимать при встрече.

Так легче

Верить, что это временное напастье.

Я буду оправдывать себя перед каждой твоей женщиной,

Прятать шрамы в гипюре, и слова произносить взвешено.